Телохранитель
Шрифт:
— Камилла, мне так жаль.
Я смотрю на Джейка и чувствую его внутреннюю борьбу с желанием, вернуть меня в свои объятия. Я хочу, чтобы он это сделал. Я принадлежу ему.
— Я хочу домой, — заявляю я, чувствуя себя неловко из-за папиной вины и его чрезмерного внимания.
Папа отстраняется и сглатывает, оглядывая меня с ног до головы. Я остаюсь неподвижной и позволяю ему разглядеть себя с ног до головы. Себя, за ту, за кого он несёт ответственность.
— Я так рад, что ты в порядке, — говорит
— Не благодаря тебе, — машинально отвечаю я, без эмоционально. Мне необходимо уйти. Не дать ему даже малейшей возможности переложить его ответственность на себя. Он не отмоется от этого. От всего, что натворил.
Папа вздрагивает, уязвлённый, но я не испытываю к нему сочувствия. Я превратилась в бессердечную тварь.
— Моя маленькая звёздочка, пожалуйста, просто…
— Не надо! — кричу я, оглушая саму себя уровнем децибел своего голоса, отступая назад. Джейк тут же обнимает меня и успокаивает, пряча моё лицо у себя на груди и гладя по волосам. — Отвези меня домой, — прошу я, чувствуя, как вздымается его грудь. — Пожалуйста.
— Камилла, пожалуйста. Я должен всё объяснить.
Я обращаю свой самый презрительный взгляд на своего отца, но прежде, чем успеваю нанести удар своими язвительными словами, Люсинда буквально влетает в дверь с серьёзным видом. Она хлопает глазами, оценивая меня с ног до головы, и слегка улыбается мне. Я улыбаюсь ей в ответ, чувствуя чёртово раскаяние за то, что ударила её по голове и убежала.
Она переводит взгляд на Джейка, её лицо снова становится серьёзным.
— У меня кое-что есть, — заявляет она.
Джейк напрягается.
— Что же?
Глаза Люсинды метаются, между нами. Я знаю почему. Эта информация будет вероятно неприятной. Может быть, даже не для моих ушей. Хуже уже быть не может.
— Продолжай, — подсказывает ей Джейк, и я поднимаю глаза, обнаруживая, что он пристально смотрит на моего отца. Он выглядит… извиняющимся?
Папа ёрзает, нервничая и чувствуя себя неловко.
— Продолжайте, — выдыхает он, подходит к своему столу и тяжело опускается на стул. — Теперь уже слишком поздно.
Люсинда подходит к столу, на ходу вытаскивая свой ноутбук.
— У меня есть осведомитель, который сказал мне, что у Скотта был необычный друг в тюрьме.
Она несёт какую-то тарабарщину. Я понятия не имею, о чём она говорит.
— Необычный — обычно означает — важный, — предполагает Джейк, разворачивая нас к папиному столу. Мой отец вновь привлекает моё внимание. Он выглядит как окончательно сломленный человек, сидящий в своём кресле, совсем не похожий на того человека, которого я знаю.
— Он делил камеру с Владимиром Сочинским.
Я ничего не понимаю, произнесённое имя для меня ничего не значит. По крайней мере, в течении следующих нескольких секунд так и есть.
Папины глаза расширяются.
— Сочинский? — спрашивает он. — Сочинский — девичья фамилия матери Ти Джея. Владимир был её старшим братом.
И как предзнаменование или что-то в этом роде, Ти Джей врывается в офис.
— О Боже, ты в безопасности! — он бросается ко мне, и я оказываюсь в его сильных объятиях. — Господи, Ками, я так волновался.
В одну минуту мне становится тепло в объятиях моего брата, а в следующую — нет. Джейк тут же отрывает его от меня и притягивает к себе, одарив Ти Джея убийственным взглядом.
— Где ты был? Как ты узнал, что Ками пропала? — подозрительно спрашивает Джейк.
— Папа позвонил мне, — Ти Джей хмурится, оглядывая всех присутствующих в кабинете. Я знаю, о чём сейчас думает, Джейк, и я должна успокоить его. Никогда. Ти Джей любит меня!
— Нет, Джейк, — предупреждаю его я, высвобождаясь из его объятий.
— Не смей разбрасываться своими обвинениями! — сзади раздаётся возмущённый папин голос, и я внезапно снова оказываюсь лицом к нему благодаря тому, что Джейк развернул нас. — Ти Джей предан мне до мозга костей!
— Простите меня, — буквально скрежещет Джейк, начиная дёргаться, его гнев быстро возвращается. — Но я мало верю в честность вашей семьи.
Папа отступает через секунду, его глаза встречаются с моими.
— Ти Джей бы так не поступил, — шепчет он. — Он мой сын. Брат Камиллы!
— Что? — спрашивает Ти Джей, по-настоящему раздражённо. — Кто-то предполагает, что я похитил свою собственную сестру ради требования выкупа у собственного отца? Как, чёрт возьми, кому-то могло прийти в голову такое дурацкое объяснение?
— Потому что, — подхватывает Люсинда, выходя вперёд и внимательно разглядывая Ти Джея. Мне не нравится, что эти подозрения направлены на моего брата. Это безумие! — Человек, похитивший Камиллу, и человек, который сейчас лежит на заводе с пулей в голове, получивший её благодаря Джейку, делил камеру в Борстале с твоим дядей.
Лицо Ти Джея вытягивается.
— Моим дядей? — тихо шепчет он, глядя на меня. Он выглядит потерянным. Немного смущённым. Он не видел свою мать с тех пор, как папа развёлся с ней, и отец выиграл у неё дело в суде по опеке над Ти Джеем. Она вернулась в Россию.
— Владимир Сочинский. Старший брат твоей матери, — продолжает Люсинда, ожидая реакции Ти-Джея. — Он шантажировал твоего отца.
— Она пыталась связаться со мной, — выдыхает Ти Джей, его рука поднимается к груди и слегка надавливает на кожу. — Я сказал ей, что она мне не нужна, — он смотрит на папу, своего кумира, и разочаровывается. — Я сказал ей, что у нас с папой всё в порядке, и что она нам не нужна. С тех пор я о ней ничего не слышал.