Телохранитель

Скрипник Сергей Васильевич

«Вот и свиделись, товарищ старший прапорщик Мадам Тюссо», — подумал я, глядя вслед удаляющемуся Каравайчуку. Я просто был уверен, что это именно он.

Таджик Абдалло, один из лучших моих агентов, ждал меня уже пятнадцать минут. Я знал, что не поспею на рандеву вовремя еще в Джелалабаде, поскольку там с раннего утра появился Половников и долго меня мурыжил и грузил. С того дня, как он дал мне распоряжение, на выполнении которого я должен был сосредоточиться, прошла только неделя, время еще оставалось, чтобы не подвести полковника, а заодно и себя самого. Данные, которые мне обещал предоставить Абдалло, могли стать первой зацепкой в начатой операции.

Потом мы сидели с ним в дукане, пили чай, ели шаш-кебаб, я втихаря прикладывался к фляжке с водкой. Настроение немного выпить возникло поутру, а после душеспасительных бесед с Половниковым это желание превратилось просто-таки в насущную потребность.

— Были у нас в горах два человека с вашей стороны, — начал свой рассказ Абдалло. — Чина, судя по всему, невысокого, но очень серьезные люди. Одного у нас зовут Топал-бек, как мне его описал человек из охраны наших старейшин, видевший его в течение нескольких минут, невысок ростом, груб лицом, волосы седые, залысины, сильно хромает на левую ногу. Говорит только по-русски.

— А кто второй? — поинтересовался я.

— Имени и прозвища не знаю, — продолжил Абдалло. — Он при Топал-беке состоит кем-то вроде переводчика с дари. От себя говорит мало, а когда говорит, то делает это слишком уж нервно и грубо. Часто вступает с хромым в словесные перепалки на русском языке. Когда их просят перевести, о чем был спор, чернявый, по виду вроде узбек, но говорит с каким-то странным, явно не узбекским акцентом, категорически отказывается.

— Ну, и о чем они договорились с вашими вождями?

— О крупной партии наркотиков, но не местного опия-сырца, а чистого героина, уже пришедшего из-за Хайбера. Происхождение товара, возможно, таиландское, стоимость мне неизвестна. Топал-бек говорил, что все это пойдет в Союз через таджикскую границу в районе Горного Бадахшана. Половину оплаты внесут по факту передачи товара на месте, вторую — после того, как он окажется у заказчика на советской стороне.

— Негусто, но уже что-то, — отметил я. — Значит, участие наших в этом деле практически доказано. Теперь надо их найти и как следует придушить.

— Насколько я информирован, — пояснил Абдалло, — Топал-бек пользуется непререкаемым авторитетом у вашего военного начальства. Поэтому, когда будете его искать, то наверняка подумаете о нем в самую последнюю очередь. Имейте это в виду.

«Слишком уж заметный человек, судя по описанию Абдалло, этот Топал-бек, — думал я, когда возвращался на вертолете в Джелалабад. — Хромой бек. Кого-то он мне напоминает, вот только пока не знаю, кого именно. Значит, путь будет лежать через границу в Бадахшане. Не самый контролируемый нами район. И где именно наведут переправу? Через Пяндж или Памир? Вопросов, однако, стало больше, а ответов пока нет».

* * *

Долгожданный дембель. Коляда ликовал от счастья. Он приехал, чтобы попрощаться с Каравайчуком, которого с недавних пор почитал лучшим своим другом и старшим товарищем, готовым всегда помочь добрым словом и дельным советом. Впрочем, на встрече особо настаивал сам прапорщик, и это Коляде очень импонировало.

— А твоя восковая голова и голова Косовца, я ее переделал, уже в Москве, — торжественно объявил ему Каравайчук при встрече, крепко прижимая к себе. — Так что, если будете в столице нашей Родины, добро пожаловать в Центральный музей Вооруженных сил.

— Спасибо вам большое, товарищ старший прапорщик, за все, что вы сделали для меня, — растрогался Коляда.

— Ну, какой я тебе старший прапорщик, землячок? Называй меня просто дядька Андрий, и можно на ты, — разрешил Каравайчук. — Ты теперь — человек штатский, сегодня вечером упорхнешь домой, и поминай как звали, а я ведь к тебе, хлопчик, всей душой прикипел.

Прапорщик смахнул со щеки предательски накатившуюся слезу.

— Ну, что вы, дядька Андрий? — Коляда сам готов был расплакаться, как ребенок. — Я писать вам буду. А когда уволитесь, приезжайте к нам в Хорол, с вашими талантами вы нигде не пропадете, а я буду с вами рядом, как сын.

— Да ж что ж мы все болтаем, — прервал эти чувственные излияния Каравайчук. — На стол мечу все, что съесть захочу. Отпразднуем отходную.

Из холодильника на тумбочку, ту самую, с которой два месяца тому назад Коляда свалил злосчастную восковую голову Косовца, перекочевали бутыль спирта, колбаса, сыр, рыбные консервы, соленые помидоры, которые старший прапорщик сам лично квасил каждую осень в двух деревянных кадушках, и весь штаб армии, включая адъютанта командующего, бегал к нему за закуской.

— Да мне вроде как бы нельзя, — засомневался теперь уже младший сержант Коляда, видя, как прапорщик разливает спирт по стаканам.

— Можно, хлопчик, сегодня можно, — успокоил его Каравайчук. — Тем более что мы понемногу, в рамках, как говорится, эксплуатационных норм.

— А мне, дядька Андрий, не только лычку перед дембелем дали, а еще и медаль! — похвастался Коляда. — Вторую степень «За отличие в воинской службе».

— Иди ты?! Сейчас обмоем! А что ж ты не надел? А ну-ка быстро показывай, и тут же ее на китель с правой стороны груди.

Коляда извлек из внутреннего кармана коробочку, а оттуда — серебристую висюльку с красной планкой и ввинченной в нее маленькой погонной звездочкой.

— Да неудобно как-то. Ни одного духа не убил, и вдруг медаль. Да еще плюс к этому восковая голова на всесоюзной выставке.

— Носи с честью! — напутствовал Коляду Каравайчук, прикрепляя тому к кителю медаль. — Предстань перед родными при полном параде. Невеста-то в Хороле, поди, ждет?

— В Ташкенте, — ответил младший сержант, и его лицо покрыла густая краска то ли от опрокинутого стакана, то ли от внезапно нахлынувшего юношеского стыда.