Темна египетская ночь
Шрифт:
– О’кей-о’кей. Согласен. Эксперимент так эксперимент. Что делать будем?
– Шататься по злачным местам, – усмехнулся Андрей, немного расслабившись. – Пойдем ночью в здешний Даун-таун. Если Пиковая Дама встретится нам в месте, куда ни одна нормальная женщина сунуться не рискнет, значит она действительно имеет отношение к нашей миссии… И тогда уж я возьму ее в оборот!
Вот так мы и оказались в два часа ночи в районе каких-то трущоб, где на каждом шагу сидели в обнимку с кальяном местные труженики полей – феллахи, щеголя длинными просторными рубахами-галабеями.
– Слышь, Андрей, – прошептал я экстрасенсу на ухо, игнорируя тот факт, что вряд ли кто-нибудь здесь понимал по-русски. – А тебе не кажется, что эти колхозники не просто табак курят? Запах какой-то странный.
– Не боись, Игорек. Просто в кальян не обычный табак кладут, и даже не табак вовсе, а специальную ароматическую массу из фруктов или цветов. Курение кальяна скорее ритуал, чем пристрастие к никотину. Там его почти и не…
Не докончив фразы, Андрей вдруг быстро оглянулся и, передернув плечами, чертыхнулся вполголоса.
– Что случилось? – как можно беззаботнее поинтересовался я. – Слежка? Мы под колпаком у местной охранки? Да, не молчи ты! За нами хвост?
– Можно сказать и так, – вздохнул экстрасенс, уставясь на меня невидящим взглядом, – Только не такой, как ты думаешь.
– А нельзя ли поконкретнее, господин экстрасенс?
– Можно, Игорь. За нами действительно кое-кто увязался. Только это не человек.
Мороз зазмеился узорами по моей коже, несмотря на тридцатипятиградусную жару. Только чертовщины нам и не хватало для полноты счастья!
– Это призрак, – как ни в чем не бывало, продолжил Андрей, придирчиво рассматривая выложенные на лотке фрукты. – Призрак моей матери.
Па-ба-ба-бам! Перед глазами сразу же замелькало наше астральное путешествие и черноволосая женщина, протягивающая руки к Андрею, чтобы увести его черт знает куда.
– Ты уверен? – только и мог спросить я.
– Еще бы! Она меня и в Долине Царей сопровождала. Только в гробницы не спускалась почему-то. И я подумал, что ошибся… На ярком солнце она была практически незаметна, а сейчас ее отлично видно. Смотри!
И Андрей крепко сжал мою руку. Сразу же выяснилось, что ночь не такая уж темная, а редкие лампочки не такие уж тусклые. Призрачный голубоватый свет заливал узкие переулки Даун-тауна. И в этом свете особенно ярко выделялась знакомая фигура в белом длинном одеянии. Маленькие изящные руки женщины-призрака лежали на плечах крест-накрест, а губы шевелились в беззвучном монологе. Хотя нет, не беззвучном! Тихое пение на неизвестном языке заставило завибрировать каждую струнку в моем остолбеневшем теле. Я не понимал слов, но меня охватила такая тоска, что впору было в Нил с камнем на шее кидаться. Хорошо, что Андрей вовремя выпустил мою руку, иначе неизвестно, что бы я натворил.
– И ты утверждаешь, что это твоя мать? – приступил я к допросу третьей степени. – Но ведь я видел семейную фотографию у тебя дома. И женщина, которую ты тогда назвал матерью, ничуть не походила на эту. Полная противоположность!
– Ах, Игорь, неужели мне нужно тебе объяснять такие элементарные вещи! Чему я только тебя учил, бестолкового. Эта женщина была моей матерью пару тысяч лет назад. В прошлой жизни…
– Да, хоть в позапрошлой! – почему-то взбеленился я. – Она же тебя чуть на тот свет не утянула! Теперь вот опять преследует. Что ей, в конце концов, от тебя нужно?
– А вот это мы сейчас узнаем.
И Андрей, резко повернулся к одному ему видимой женщине, чтобы через секунду, обессилено перевести дух.
– Все. Ушла. И не ответила ничего. Зря я, наверно, с ней так решительно. Мать все-таки… Слушай, а не пора ли нам горло промочить? Пивком холодным? А?!
Андрей с надеждой уставился на меня, ожидая ответной реакции. А дождавшись, широко улыбнулся и тут же предложил ради экономии средств не ходить в кафе, где велась лицензированная торговля алкогольной продукцией, а найти местных «жучков», чтобы купить у них пару бутылочек по цене, куда более подходящей для российских туристов. Пустив в ход свои познания в языке Шекспира и Диккенса, я очень скоро выяснил, что продать нам пиво может некий Али (причем ударение делалось на первый слог). Мгновение спустя мы двинулись в указанном направлении, а бойкие мальчишки, облепив нас, как саранча посевы, наперебой вызывались быть нашими проводниками и все требовали какой-то «бак шиш».
– Кажется, это значит «на чай», – пробормотал я, припоминая последний инструктаж Тони. – Дословно: «На курево». Н-да, боюсь, что мой английский здесь не поможет…
– Точно. Несут абракадабру какую-то, – Андрей, аккуратно, отцепил от себя одного особо зарвавшегося пацаненка, – Хоть бы одно слово по-русски услышать!
И тут мы услышали.
– Ой, мамочки!!! – донеслось из темного переулка.
На мгновенье мы застыли как вкопанные, а потом ринулись на голос. Картина, представшая нашим взорам в скудном освещении болтающегося в тридцати метрах фонаря, запросто могла служить иллюстрацией к фильму ужасов. Про зомби. В центре круга, образованного толпой находящихся в прострации феллахов, смутно белела одинокая женская фигура, судорожно прижимающая к себе сумочку, и в ужасе озирающаяся в поисках выхода из гортанно вскрикивающего мужского кольца. «Сейчас слопают, промелькнуло в голове, – или еще что похуже сотворят». И я бросился пробивать дорогу к обреченно застывшей женщине. Нет, я не сворачивал носов и не дробил челюстей, просто медленно, но верно проталкивался вперед, чувствуя на затылке учащенное дыхание Андрея.
То, что его эксперимент удался, дошло до меня далеко не сразу. В растерянной и испуганной женщине не легко было узнать вгонявшую нас в краску Пиковую Даму. И сгустившийся сумрак тут совсем не причем. Просто черный бесформенный балахон, в котором она щеголяла, несмотря на невыносимую жару, сменился на нечто серебристо-длинное, донельзя декольтированное, до предела облегающее, да к тому же на бретельках.
«Это надо же быть такой идиоткой!» – подумал я, срывая с себя рубашку и набрасывая ее на шарахнувшуюся было прочь даму, – Мало того, что поперлась одна в такой удаленный район, да еще и вырядилась, так чтобы почувствительнее задеть весьма падкие на женские формы мусульманские чувства!»
Едва эти самые формы были частично укрыты моей гавайкой, как толпа вышла из ступора и начала потихоньку рассасываться. Так что скоро мы остались наедине с горько рыдающим созданием, сразу переставшим быть величественной Пиковой Дамой, и превратившимся в обычную перепуганную до потери сознания женщину.
– Ну, что ты! – Андрей приобнял ее за плечи и извлек откуда-то огромный жутко мятый носовой платок. – Все уже кончилось. Пойдем-ка, красавица, с нами. А не то еще в какую-нибудь неприятность вляпаешься.