Темная Душа
Шрифт:
Глава 1.
Шотландия, XXI век.
На темной поляне, взятой дубами в тесное кольцо, горел костер. Яркий отсвет падал от него на траву, красные блики вспыхивали на боках медного котла, что был помещен на треножник и установлен над жарким пламенем. Поверх перекипающего пеной котла, поверх пожухших лесных трав, дубовых крон блуждал болотный туман. У костра сидели две женщины.
– Смотри! – сказала одна из женщин. Она была закутана в одеяние, напоминающее жреческую рясу. У ее ног лежало шесть разбитых чаш. – Как рождается, приходит в мир проклятие.
В руках женщины блеснуло что-то. Седьмая чаша,
– Свежая ветвь прививается к старому древу, – проговорила жрица, – Отдает древнему стволу свой сок. Наследие безумной девы – ее безумие. Принимайте, наследующие!
Чашей она зачерпнула вьющийся над чаном пар, он заиндевел на ее краях хрустальной росой. Дубы загудели, задвигались.
– Истинная любовь придет в назначенное время, – сказала колдунья, – она пронзит тебя, как меч обоюдоострый, разделит душу твою. Все, что получишь ты в ответ – отречение. Погрузишься во тьму. Забудешь имя свое. Позором ты станешь для той, которую полюбишь. Позором и отвратным бременем. Разум тебя покинет, а сердце твое пожрет зверь. Имя ему – ревность.
Она передала чашу сидящей рядом. Вторая женщина приняла сосуд. Повернулась – светлые волосы, пронзительные серые глаза. Знакомые глаза. Глаза матери. Его собственные глаза.
– Пей, – шепнула сероглазая, – свое проклятие…
И выплеснула содержимое чаши. Жидкая мерзость полетела прямо в лицо. Молния раскроила ночное небо, грянул гром разорвавшейся бомбой. Мир вместе с лесом, поляной, костром, обеими женщинами обрушился в тартарары…
Джерард сел на кровати, схватился руками за горящее лицо. В комнате грохотнуло, где-то в углу осыпалась штукатурка, дрова в камине стрельнули искрами, дом содрогнулся… И все успокоилось. Лицо, секунду назад пылавшее так, будто в него плеснули жидким огнем, остыло. Выдохнув, он откинулся на подушки:
– Приснится же чертовщина.
Прозрачная штора, закрывавшая высокий оконный проем, заколыхалась. Джерард перевел на нее взгляд. Стояла полная луна, ее призрачный свет потоком вливался в комнату сквозь стекло. Ему показалось, что в фосфоресцирующих лучах колеблемая сквозняком занавеска принимает очертания человеческой фигуры. Женской фигуры.
«Надо прикрыть окно, – подумал Джерард, – иначе меня переклинит от всех этих оптических эффектов, миражей, вещих снов. Хотя… »
Вдоль стен растягивалась болотная туманная пелена.
«…Хотя сейчас на улице зима. Это значит, окно открытым быть не может. Оно закрыто. Это не сквозняк».
Штора перестала колыхаться, обвисла крупными складками. Туманная завеса рассеялась. Джерард вытер ладонью лоб – он взмок, как пробежавший дистанцию марафонец.
«Что-то должно случиться, – подумал он, откидывая ногой одеяло, под которым стало душно, – паршивое предчувствие меня не обманывает. Но что? Что произойдет-то? С кем? Со мной? Дела пойдут плохо? Только бы ничего не случилось с семьей»…
Он начал прикидывать, глядя в потолок.
Столетний бизнес работает, как отлаженный, превосходно смазанный механизм. Чтобы он не сходил с рельсов, лично Джерард, талантливый управленец, приложил все мыслимые и немыслимые усилия.
Он наладил коммерческий выпуск эля в Ale MacGray и Glen Anne – двух маленьких
Нет, бизнес не подведет. Тогда что? Или кто? Софи?
Софи МакГрей приходилась Джерарду бабушкой. Но он, как, впрочем, все в поместье, называл ее только по имени. Софи, которой перевалило за семьдесят, выглядела лет на двадцать пять моложе своего законного возраста. Сердцем она была вовсе юна. И вела себя соответственно, не признавая жизни скучной, малоподвижной и невыразительной.
Софи в последнее время спокойна. Никаких тебе бредовых идей вроде прыжков с парашютом, альпинизма для тех, кому за пятьдесят, туристической спелеологии, автомобильных гонок по холмам. Это очень подозрительно. Не исключено, что она планирует новую авантюру. К счастью есть старина Роб. Верный управляющий Роберт Элджин. Относительно неугомонной старушки он исполняет роль поводка с ошейником. На него можно положиться. Самое главное, здоровье у Софи – хоть куда. Нет, тут все нормально.
Дом дрожал… Поместье не обрушится, чушь. Простояло пятьсот лет, еще столько же простоит.
«Вдруг предчувствие касается меня? Не зря я видел сон… Колдунья обращалась ко мне… – Джерард перевернулся на живот. Он устал от размышлений, – Если тут замешан только я – не страшно. Разберусь».
Уснул он под самое утро и проснулся уже через час от громкой ругани, слышимой даже через закрытую оконную раму. Во дворе поместья по-гэльски перебранивались смотритель конюшни и старый садовник. Сколько Джерард помнил себя, они ругались каждое утро. Именно по-гэльски. Именно под его окном.
«Пони обглодала розовый куст, – он поднялся. Вслушиваясь в брань, направился в ванную, – Но теперь зима. Что там вообще можно обглодать? Старые скандалисты, им лишь бы поспорить, не важно, о чем».
Через десять минут молодой хозяин поместья Тэнес Дочарн, одетый в свитер из тонкой шерсти и темные брюки, быстрым шагом прошел по коридору в свой кабинет, по пути попросив у горничной чашку крепкого кофе.
На обтянутом сукном письменном столе лежали бумаги. Нацепив очки на кончик носа, Джерард сгреб их в охапку. Бланки, отчеты, бюрократия…
– Начнем с чего попроще. Корреспонденция. – Он вытянул из толстой пачки бумаг адресованное ему письмо, подписанное управляющим Old Docharn, вскрыл конверт серебряным ножичком, начал читать, – «Джерард! Вчера на старом складе я организовал уборку. Каким-то чудом среди старого хлама мы обнаружили заросшую паутиной бочку. Судя по дате, ее запечатал еще твой прадед в начале прошлого века. Ее не будут вскрывать без тебя! Ты обязан приехать и …»
С улицы донесся шум. Он прекратил читать, подошел к окну, слегка отодвинул портьеру. Старинные кованые ворота поместья раскрылись. На брусчатку перед особняком въехал темно-красный ягуар. Привратники, механики, охранники, дворники, находившиеся в этот час на улице, забегали словно муравьи.