Темная гора
Шрифт:
На ярком солнце я чуть не ослеп. Меня усадили в подвесную гондолу, приковали к скамье, Го сел за рычаги, и мы поплыли над Троадой.
Вот и увидел я наконец ее желтые башни, дома и сады на крышах домов. Колоннаду, бесконечные улицы, подобные каменным рекам, арочные мосты над стрелами каналов… Когда-то я мечтал приехать сюда с семьей, показать жене и детям великую Столицу Миров, прогуляться вдоль набережной, где барельефы тянутся на тысячи и тысячи шагов, а воплощенная история от времен Первого Ментора и Проклятого Морехода до наших дней оживает в цветном мраморе…
Во имя чего жизнь моя обратилась в прах, кто ведет меня долиной страха? Наверно, Безумный проклял меня за то, что я видел его кончину. Но что ему люди…
— …и что людям менторы! — со вздохом пробормотал я вслух последние слова.
Чинец остро глянул на меня, тихо сказал:
— Не надо бояться! Ты впервые предстанешь перед Ментором и страх твой уместен. Однако менторы великодушны к людям. Они жалеют нас, а когда-то даже именовали человека «вывернутым». Менторы восхищаются нами, потому что у нас скелет внутри, а не снаружи. Их умиляет способность беззащитного комочка мяса, налепленного на кости, вершить немыслимые дела, бок о бок с ними идти от мира к миру, покорять черную пустоту и не бояться опаляющего жара иных светил.
Насчет того, что я предстану впервые, это еще как посмотреть. Но знать чинцу об этом необязательно. Проглядел, недосмотрел за мной в лагере под Гизой, хитрован желтолицый!
— Так они нас держат при себе, как мы домашних животных для развлечения? спросил я.
— Я слышу недоброе в твоем голосе, — сказал Го. — Порицать не буду, я сам трепещу от мысли, что соприкоснусь с величием мудрости. Люди — не игрушки для менторов! Помни, что они открыли нам врата к иным мирам. Не случись этого, сейчас мы роились бы, как мухи на падали. Новые поселения спасают все живое, иначе мы задыхались бы в тесноте и нищете, поедая животных и друг друга. Так говорит Установление.
— А ты что скажешь, ученый гоплит: менторы-то что потеряли на звездах?
Гондола плыла вдоль береговой линии, чинец смотрел вниз, на россыпи домов, утопающих в зелени, и-молчал.
— Этого никто не знает, — сказал он неохотно. — Менторы забыли, откуда они, что вело их от светила к светилу до того, как они встретили людей. Может, цель нашего великого единения в том, чтобы отыскать утерянный среди звезд Дом Менторов.
— Вот оно что…
— Они жалеют нас, но и менторы достойны жалости, — прошептал еле слышно Го. — Подумай, ведь, по сути, они были бездомными бродягами, а человек приютил этих огромных жуков. Мне довелось прикоснуться к краешку их мудрости, и знаешь, Таркос, их вводит в трепет сама идея дома — не норы, не места для кладки яиц, и даже не убежища, а дома! Может, они потеряли свой мир, свой дом и чувствуют свою ущербность? Менторы нужны нам, но и мы необходимы менторам. Смотри, как все великолепно устроено: новые поселения на новых мирах, затем строим все больше и больше звездных машин, расселяемся дальше, захватывая великие пространства, не довольствуясь малым уделом. Менторы усваивают все знание, что приносят аптериготы, зораптеры и прочие малые твари, делятся этим знанием с учеными, а ученые служат благу Высокого Дома. Внизу соратники, посередине люди, а на вершине менторы — словно огромная пирамида. И с каждым днем она становится все выше и больше.
— Ну и что?
— Тебе это ничего не напоминает? Ты же механик! Представь себе репер, только составленный из миров. Что случится, когда он будет построен и совмещен? Подумай об этом.
Странные интонации были в его голосе, какая-то фальшь в восхвалениях, но я не обратил на это внимания, потому что расхохотался. Неужели все ученые такие слабоумные!
— Ты хоть сам понял, какую глупость сказал? — Терять было нечего, можно и нагрубить. — Вас плохо учат геометрии. Не говоря уже об устройстве звездных машин.
Чинец выслушал меня спокойно, а затем сказал, что геометрия геометрии рознь, да и разговор этот он вел лишь для того, чтобы скрасить дорогу. А поскольку уже показались террасы академии Бероэса, то и беседе конец.
Купола столичной академии были огромными, любой из них мог целиком накрыть всю академию в Микенах. Нас встретили на верхней площадке, меня расковали и быстро отвели вниз по крутой лестнице. В комнате, обшитой резными панелями, усадили на мягкое сиденье и велели ждать.
При мне остался лишь молодой ученый, зеленую хламиду которого не украшали никакие знаки достоинства. Он стоял у двери и с любопытством глядел на меня. А я ждал, когда же меня отведут к Ментору. Интересно, обратится ли он ко мне так же, как Безумный, или слова его будут звучать иначе?
При воспоминании о встрече с умирающим ментором в пещере под Гизой во мне опять запела тонкая струна. Неслышный звук, подобный слабому жужжанию или тихому звону далеких цимбал, всплыл и растаял, растекся по сознанию.
— Долго ждать еще? — спросил я ученого. — Ментор ваш, букашка страшная, небось меня заждался?
У юного мудреца глаза полезли на лоб, а мне уже было все равно — пройди передо мной сейчас парадным гоплитским шагом тысяча менторов, благоговейного трепета им не дождаться. Оттрепетал свое механик Таркос из Микен, ему сейчас что ментор, что блоха мелкая!
Ах, как я нравился себе в этот миг, как гордился своей лихостью!
Но тут юноша наконец заговорил, и слова его озадачили меня настолько, что я забыл даже о своей высокой дерзости.
— Почему ты спрашиваешь о Менторе, достойный, так неучтиво? — пролепетал он. — Нет здесь Великого Наставника, оно в своей обители, что на том берегу пролива.
Сто сорок семь жеребцов и деревянная кобыла Проклятого! Что же опять затевается, неужели теперь ученые решили меня умыкнуть из-под носа Высокого Дома? Нет, в это я никогда не поверю. С менторами, как бы я ни тужился, шутки плохи. Хотя странные речи вел Го в дороге, да и раньше, кажется…
Я не успел обдумать внезапно мелькнувшее воспоминание, как в комнату вернулся Го в сопровождении трех седовласых ученых. Юноша с поклоном удалился, а старцы расселись по сиденьям и уставились на меня. Один из них, гиксос с выцветшими глазами, слегка двинул пальцем, словно приподнимал что-то.
Го подскочил ко мне и задрал хитон. Старцы переглянулись и многозначительно закачали головами. Злость во мне достигла высот неимоверных.
— Что, мудрейшие, хотели у меня на животе увидеть? — спросил я с наивозможным ехидством. — Пупок, что ли?
На неприличное слово они не обратили внимания. Старец с кустистыми бровями буркнул что-то Го.
— Сейчас ты увидишь пупок, шутник! — сказал Го странным голосом и пошел к двери.
Оковы с меня сняли, а старцы казались немощными. Мысль о побеге была соблазнительной, я вскочил с места, но тут в комнату вернулся Го, а с ним еще пятеро или шестеро.
Они расступились и вытолкали вперед человека, кого-то мне напоминающего. Я уже догадался, с кем мне предстоит встретиться, и поэтому большого потрясения не испытал, увидев… себя.