Темная Империя. Книга 2
Шрифт:
Я потрясенно смотрела на него. Простить за то, что господин Эллохар настолько благороден, что желает спасти остальных?!
И скольких остальных?! Мне вспомнились слова Алеха о том, что маги давно стали пропадать, и о том, что пропало значительное количество. И вот сейчас Даррэн произнес «из того кошмара, в котором осталось еще так много покалеченных детей», и это он имеет ввиду адептов? И как-то совершенно неожиданно мне вспомнился скандал между магианной Соер и старшим профессором архимагом Габором о том, что не прекращая летнюю практику и не возвращая адептов он нарушает учебный процесс…
— Даррэн, — я напряженно выпрямилась, — а сколько там еще адептов нашей магической академии, и где это там?!
В следующее мгновение господин Эллохар вдруг схватил меня за талию, резким движением усадил к себе на колени, взял за подбородок, повернул к себе и хмуро спросил:
— Ты что-то знаешь?
— Пустите! — возмущенно потребовала я.
Но мужчина даже не пошевелился, внимательно глядя мне в глаза. И в этом взгляде, жестком, непримиримом, читалась решимость получить ответ на свой вопрос. Уперевшись ладонями в его плечи и пытаясь вырваться, я зло ответила:
— Мне ничего не известно, господин Эллохар! Пустите!
Он продолжал держать, сжав зубы, едва я обратилась к нему столь официально. Но и он перешел рамки дозволенного, усадив меня так, как распутную женщину! И конечно, я виновна в этом сама — леди не позволительно сидеть ночью с мужчиной наедине, но все же… Да, я виновата сама, и ладони бессильно скользнули вниз, а я перестала сопротивляться. Затем, закрыв глаза и стараясь не расплакаться, тихо ответила.
— Я ничего не знаю, господин Эллохар. И не знала. Я семь месяцев делала все, чтобы найти Нирана. Я побывала у самых известных магов, я растратила все семейное состояние, все наследство на его поиски… и не нашла. Совсем недавно Алех Шилли рассказал о том, что в Сарде маги пропадают уже достаточно давно, он это отметил по снижению продаж в хлебной лавке, которая располагалась рядом с нашей академией. Теперь ваши слова… И мне вспомнился конфликт магианны Соер с руководителей практики архимагом Габором, сделать выводы было не сложно. А теперь отпустите меня, пожалуйста.
Но вместо того, чтобы последовать моей просьбе, господин Эллохар вдруг сказал:
— Не хочу.
— И Что?!
— Не хо-чу, — четко и по слогам произнес мужчина. — И называй меня Рэн, пожалуйста.
Не зная, что и думать далее, не понимая его в принципе, я тихо призналась:
— Мне неловко находиться в такой позе, Даррэн. Отпустите меня, пожалуйста.
Несколько секунд напряженного молчания и мужчина разжал руки. Я соскользнула с его колен, встала, а вот садиться с ним рядом уже не хотелось. Очарование ночи, то спокойствие и надежности уже исчезли. Нет, я не боялась господина Эллохара — вернувшаяся ко мне магия позволяла уже никого не бояться, но менее всего мне хотелось причинить ему вред, даже если придется.
— Все равно не хочу, — вдруг произнес мужчина, и я вскрикнула от неожиданности, когда он схватил меня и вновь усадил к себе на колени, сжав в объятиях столь собственнически, что меня в первый момент вовсе не удивило вырвавшееся, словно из глубин его диафрагмы хриплое: — Моя.
Но спустя это мгновение я возмущенно воскликнула:
— Господин Эллохар.
— Мм? — весело отозвался он.
— Отпустите!
— Нет, — последовал невозмутимый ответ, а затем загадочно-протяжное:- Найриша, прелесть моя, о чем вы думали, называя меня по имени, м?
В моей душе поселилось странное, нехорошее предчувствие и ощущение чего-то непоправимого.
— Господин Эллохар, — начала было я.
Но мужчина улыбнулся, в магическом сумраке сверкнула его белоснежная наглая улыбка, и он произнес:
— Не «господин Эллохар», а лорд Даррэн Эллохар, магистр Смерти, принц Хаоса и наследник престола Ада, но для тебя, радость моя, Рэн и только Рэн, в особо официальных случаях можно Даррэн.
Затаив дыхание я потрясенно смотрела на мужчину, проговаривая про себя «магистр Смерти», «принц Хаоса», «наследник престола Ада»… Логичное объяснение сверкнуло в моем сознании сразу, и я, подняв руку, осторожно разместила ладонь на лбу господина Эллохара.
— Найриша, что ты делаешь? — прозвучал напряженный вопрос.
— Мне кажется, вам нездоровится, — тихо ответила я. — Но у меня сейчас есть магия, так что я…
— Найри! — прозвучал взбешенный рык и мою руку довольно грубо схватив, опустили вниз. — Угораздила же Бездна с тобой связаться!
Я не обиделась, я понимала, что люди никогда не оценивают адекватно состояние своего ума, и потому лишь напомнила:
— У этого озера есть дно, господин Эллохар, мы с вами это уже обсуждали…
Мужчина закрыл глаза, шумно дыша и заметно стараясь сдержать свою ярость, а после прошипел:
— Знаешь, Найришшшша, первый раз это было даже забавно, второй — вовсе не весело, но намекнуть на то, что я по твоему сумасшедший в третий раз — перебор. Считай, что ты только что нарвалась, причем исключительно сама!
И он распахнул ресницы.
Огонь! Ярко-синее пылающее пламя, осветившее его лицо призрачным мертвым светом!
Крик замер у меня в груди, я отшатнулась, но мне не позволили отодвинуться даже на миллиметр.
— И кстати про озеросссс, — в шипении явственно послышался рык, — у него да, есть дно! А я говорил про Бездну!
И нас вдруг обуяло пламя! Синее, нестерпимо яркое пламя!
Я закричала, но умолкла, едва голова закружилась так, словно мы падаем, действительно падаем.
А после резко остановились, и я оказалась стоящей рядом с господином Эллохаром, который крепко обнимал меня. И мы стояли на краю черной скалистой степи, да на краю земли практически, в шаге от бесконечной пропасти! Огромной настолько, что противоположного края я не видела, и…
— А вот это, прелесть моя, та самая Бездна, которую я упоминал, — разъяренно сообщил мне мужчина. — Но таки да, у нее тоже есть дно, называется Мрак, и является колыбелью жизни всех известных миров!
В этот самый миг оттуда, из беспроглядной тьмы, раздался дикий, ужасающий, сотрясающий все вокруг рев.
— Мм, ты везучая, — склонившись к моим волосам, прошептал господин Эллохар, — первый раз у края Бездны и увидишь одну из попыток прорыва на территорию моего мира.
Ветер ударил в лицо — странный, с ароматом чего-то мускусного, пугающего. И снова задрожала земля — я устояла, лишь потому что меня крепко держали, а потом страшно стало даже кричать…