Темная история в третьем роддоме
Шрифт:
— А он: «Я ж отец».
— А ты?
— А я: «Какой ты отец? На день появишься, на полгода исчезнешь. Ты не отец, а дятел-мозгоклюй».
— А он?
— Обиделся, — вздохнув, ответила Марго. — Сказал, что все бабы — стервы, и сами не знают, чего хотят.
— А ты чего хочешь? — поинтересовалась Оленька.
— Не знаю, — пожала плечами Маргарита.
— О! — Ангелина сунула голову в дверь процедурки, и слово заиграло новыми красками и смыслами. — Что, шеф снова собирает?
— Нет, мы просто, — ответила Оленька.
— Да? — спросила Геля тоном «А что показывают?» и присела на вторую кушетку.
— Маргарите бывший звонил, — тут же по секрету «настучала» Оля.
— И? — с теми же интонациями уточнила Ангелина.
— Стервой обозвал, козел, — не стала размениваться на мелочи медсестра.
— Козел, — согласилась Геля. — Это не твой типаж мужчин, — сообщила она рыжей.
— Слава Богу! — отреагировала на это заявление Марго.
— В смысле, тебе нужен другой, — пояснила Геля.
— Мне бы с одним как-нибудь справиться, — с сомнением ответила рыжая.
— Не в этом смысле. Смотри, сейчас ты закроешь глаза… — выдала Ангелина оксюмороновую фразу. — И будешь представлять, что я скажу. Готова?
Маргарита послушно сложила руки на коленях и кивнула.
— Представь себе мужчину напротив себя. Вы стоите лицом к лицу. Что ты чувствуешь?
— Так бы и дала, гаду!
— В каком смысле «дала»? — не удержалась Таня с насмешкой, за что получила три укоризненных взгляда. Татьяна повинно склонила голову и замахала перед носом руками крест-накрест, демонстрируя, что её здесь нет, и звуки из ее угла девушками причудились. И вернулась к своим ампулам. Пальчиками. А ушами, разумеется, осталась в разговоре.
Марго подняла кулак и мелко потрясла им, демонстрируя, как именно она бы она дала и как тяжело ей сдерживаться.
— У-у-у! — подвыла она.
— Это позиция «мужчина-соперник», — пояснила Геля. — Некоторые женщины любят острые ощущения, чтобы как на войне. Чтобы соперничество. Но это разрушительные отношения. Такие отношения хороши для любовников, но семья, построенная на соперничестве, обречена. Мужчина уйдет из такой семьи.
— Почему мужчина? — возмутилась Марго.
— Потому что женщины часто любят играть в мужчин. А мужчины в женщин — редко. Когда мужчине нужен соперник, он идет на ринг. А дома он хочет видеть уютную кошечку, красивую, ласковую и удобную.
— Ой, Гель, ты сама додумалась? — с придыханием спросила Оленька.
— Нет, конечно, в книжке прочитала, — возмутилась Ангелина.
Таня представила себя лицом к лицу со Станиславом Борисовичем. Он стоял, перекрестив руки на груди, и насмешливо смотрел из-под очков. Таня почувствовала себя провинившейся школьницей. В общем, соперничества не выходило, как Зуева ни старалась.
— А теперь закрой глаза, и представь этого мужчину у себя за спиной, — велела Геля.
Таня представила, хотя велели не ей. Почему-то Станислав Борисович прижимался к ней всем телом. Его руки лежали у нее на груди, и явно не с диагностическими целями. Он целовал ее в шею, и под ушком, и в попу упирался… Татьяна встряхнулась. Так, вот не нужно увлекаться всякими «видениями». А то так вот напредставляется, а ей еще целый день работать. В мокрых трусах.
— Представила? — уточнила читательница психологической литературы.
Марго кивнула.
— И как?
Рыжая пожала плечами:
— Никак. Не представляется.
— Совсем? — уточнила Ангелина.
— Ну, представляется какой-то мужик. Стоит там. Неуютно. Мало ли, чего замышляет. Маньяк, может.
— Мужчина сзади — это «мужчина — родитель», — тоном лектора заявила Геля, и Татьяне с трудом удалось сдержать смешок. — Это заботливый мужчина, который принимает на себя ответственность и заботу. Тот самый мужчина, которого так хотят все женщины — который будет баловать и делать подарки…
— «Папик», — хихикнула Оленька.
— Почему «все»? — возразила Маргарита.
— Ну, ты, конечно, не хочешь, — свысока ответила гуру межполовых отношений. — Отсюда все твои проблемы. Ты не готова принимать подарки и заботу.
Рыжая акушерка надулась. А Таня подумала, что она, выходит, готова. И подарки принимать. И не только… подарки. Только вот никто не дарит. Как-то неправильно вё получается по Гелиным «штучкам». Наверное, они просто неправильные. Или Таня неправильная.
— А теперь представь, что ты стоишь за мужчиной. В смысле, мужчина стоит к тебе спиной.
— И зачем он мне нужен, если он спиной? — удивилась Марго.
Таня была с ней согласна. Станислав Борисович перед ней не представлялся. То есть представлялся, конечно. Воображение у нее было богатое. Только он там стоял и стоял. Мало ли, зачем человек встал? Шел, задумался…
— Ну, как? — возразила Оля. — Обнять его. Пожалеть… — продолжила она с трогательной улыбкой.