Темная лощина

Коннолли Джон

Она ждала меня там. Стояла неподвижно за кустом. Лицо было ясно видно, несмотря на тень от деревьев: глаза, наполненные кровью и рот зашитый, как у изуродованной куклы. Она стояла молча, глядя на меня из леса, а за ней плясала и подпрыгивала фигурка ребенка.

Я закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться и очнуться от кошмара. Но холод под ногами оставался реальным, по-настоящему болела голова, ясно и живо слышался смех ребенка, доносимый до меня ветром.

Тут я скорее почувствовал, чем услышал, как сзади кто-то приближается ко мне. Затем этот кто-то положил руку мне на плечо.

Хотелось обернуться, но давление на плечо усилилось, и я понял: оборачиваться нельзя. Не следовало видеть того, кто стоял за моей спиной. Я скосил глаза влево — и по моему телу пробежала дрожь ужаса. Глаза сами собой зажмурились, но то, что я успел увидеть, отпечаталось у меня в сознании.

Рука была белой и мягкой, с длинными гибкими пальцами. Обручальное кольцо странно мерцало в предрассветном свете.

— Берд...

...Сколько раз я слышал, как этот голос шептал мое имя в темноте, сколько раз я чувствовал легкое прикосновение родных рук, теплое дыхание на моих щеках, ее губы, маленькую грудь на моей груди, ее ноги, обвивающие мое тело... Голос, знакомый мне по эпизодам нежности и страсти, когда мы были счастливы вместе; голос с резкими интонациями в минуты гнева, ярости и боли — за то, что распадался наш брак. Последний раз я слышал этот голос в шелесте листопада, в шепоте травы и листьев, в дыхании осени; он звал меня из далеких глубин потустороннего мира.

— Сьюзен, моя Сьюзен!

— Берд... — Теперь голос звучал совсем рядом, возле моего уха. Вместе с тем он словно исходил из-под земли. Или откуда-то извне. — Помоги ей...

Из леса на меня смотрела другая женщина — глазами, полными крови.

— Как?

— Найди его...

— Найти кого? Билли?

Пальцы на плече сжались плотнее.

— Да...

— Но я не могу отвечать за него.

— Ты в ответе за них всех...

В блекнущем с рассветом лунном свете тени снова зашевелились. Они парили, не касаясь ногами земли. Я был в ответе за них всех.

Потом давление на мое плечо ослабло, и я почувствовал, что она уходит. Раздался странный звук: тень с лицом Риты Фэррис исчезла за деревьями. В последний раз что-то красное мелькнуло между веток, и до меня донесся детский смех.

И вдруг я увидел кое-кого еще: маленькая девочка с длинными светлыми волосами, обернувшись через плечо, смотрела на меня с любовью. А затем и она побежала в темноту за своим маленьким приятелем.

Глава 9

Я проснулся в ярко освещенной утренним светом комнате: зимнее солнце пробилось сквозь занавески. Голова страшно болела, челюсть опухла, от озноба зуб на зуб не попадал, и все тело трясло. Я сел, но голова заболела еще сильнее. Вспомнился сон прошедшей ночи. Если это действительно был сон...

В своей постели я обнаружил прошлогодние листья, а ноги были испачканы в земле.

У меня имелись какие-то гомеопатические средства, которые мне рекомендовал Луис; я запил их стаканом воды и стал ждать, когда согреется вода в душе.

Такой ерунды, как болеутоляющие средства, я раньше никогда не принимал. Радовало только то, что меня теперь никто не видит.

Сделав себе чашечку кофе, я ждал, пока она медленно остывала на кухонном столе... Почему я не выбрал в жизни занятие поспокойнее: садоводство, например, или ловлю омаров?

Выпив кофе и немного придя в себя, я позвонил Эллису Ховарду в офис. Понятно, что и в отсутствие своих подчиненных Эллис не переставал думать об этом деле. Через некоторое время он подошел к телефону. Возможно, он как раз мучался над вопросом о причастности Биггса.

— Ты рано встаешь, — были первые слова Эллиса, взявшего трубку.

Я слышал, как он вздохнул и уселся на скрипнувший под ним стул.

— Тоже могу сказать и о тебе. Думаю, ты спал не крепче и не дольше моего.

— Да. Словно в постель насыпали толченого стекла. Ты в курсе, что вчера в городе появился Тони Сэлли?

— Плохие новости разносятся быстро. «Особенно если они принимают вид электрошока, которым тычут тебе в челюсть», — подумал я.

— А с утра его уже как ветром сдуло.

— Жаль! Я-то думал, что он, как приедет, сразу откроет здесь цветочную лавку.

На другом конце провода трубку аккуратно прикрыли ладонью: кому-то отдавались какие-то распоряжения, слышалось шуршание бумаг.

— Что ты хочешь, Берд?

— Хотел узнать, есть ли какие-либо сдвиги в деле Риты Фэррис и Билли Перде. Или в деле того сыщика инкогнито.

Эллис грустно хмыкнул:

— По первым двум — никаких сдвигов, но по третьему есть нечто интересное. Его машина зарегистрирована на имя некоего Лео Восса, адвоката из Бостона. — Он сделал паузу.

Я немного помолчал, пока до меня не дошло, что инициативным лицом разговора был я.

— Ну и? — выговорил я наконец.

— И... Лео Восс умер в начале этой недели.

— Черт! Умерший адвокат. Дело запутывается еще больше.

— Мы не теряем надежды, — сказал Эллис.

— Он сам упал, или его подтолкнули?

— Интересный вопрос. Его секретарша нашла его мертвым и позвонила в полицию. Он, как полагалось, сидел за своим рабочим столом в рубашке с галстуком, перед ним стояла открытая бутылка воды. С первого взгляда — обычный сердечный приступ. Секретарша сообщила, что в последние два дня он плохо себя чувствовал. Думал, что у него грипп. Но криминальная экспертиза зафиксировала разложение нервных окончаний в конечностях. У него еще начали выпадать волосы, возможно, тоже в течение последних двух дней. Тест, которому подвергли образец волос показал наличие в них талия. Знаешь, что такое талий?

— Ага. Мой дедушка пользовался им для борьбы с крысами, пока его продажу не запретили...

Талий, насколько мне было известно, металл, похожий на ртуть, только еще более ядовитый. Его соли растворимы в воде и практически безвкусны, при приеме внутрь дают симптомы, похожие на признаки гриппа, менингита или энцефалита. Смертельная доза сульфата талия составляет около восьмисот миллиграммов и убивает в течение двадцати четырех — сорока часов.

— ...А чем именно занимался Лео Восс? — решил уточнить я.