Темная материя
Шрифт:
Рита наблюдает за ним издалека, пока желание опрыскать его каким-нибудь дезинфицирующим средством и посмотреть, как он загнется на полу, словно огромная бацилла, не воплотилось у нее в довольно противный зрительный образ. Шильф словно и не заметил ее ни в дверях, ни тогда, когда она к нему подошла.
— Какого черта вы тут делаете?
— Играю в шахматы, — отвечает комиссар, не поднимая головы. — Одно из благороднейших средств, придуманных человеком, чтобы забыться.
— Ну и как? Удалось?
— Нет, увы. Ни выиграть, ни забыться.
Он тяжело вздыхает. Вплоть до этой секунды
— Вы кого-то ищете?
Словно пойманный врасплох, он мотает головой, встает и приосанивается.
— Да нет, — говорит он. — Вероятно, я боюсь, как бы ненароком из-за угла, в убогом халатишке и шлепанцах, навстречу не вышел другой Шильф.
— Уж если мне случится попасть в больницу, — говорит комиссар Скура, — я буду одеваться исключительно в вечернее платье.
— Это каждый так думает, деточка. А как дойдет до дела, все равно превратишься в потрепанное подобие себя самой.
— Да откуда вам-то знать?
— Всезнайство — одно из важных качеств хорошего комиссара.
Рита досадливо фыркает и отправляется к стойке, чтобы заказать себе мертвой птицы на булке. Официанта это не рассмешило, да Рита и не думала шутить.
— Как движется дело? — спрашивает Шильф, когда она подсела к нему за стол.
— Отвратительно. — Булочка разваливается с первого же укуса. — Врачи скорее сдадут родную бабушку, чем своего коллегу. Не исключено, что эта премудрость пришла ко мне от вас. — Рита языком подбирает капнувший на запястье майонез. — Кстати, мы заключили соглашение. О четком разделении объектов расследования. Хотя я это уже спрашивала, но все же: какого черта вы тут делаете?
— А что бы вы делали, если бы узнали, что скоро умрете?
Сэндвич застыл в воздухе.
— Что это вы, Шильф?
— Пытаюсь вести с вами беседу. Не все же время говорить о работе!
Рита уже было набрала воздуху, чтобы ляпнуть что-то в ответ, но передумала и сперва поразмыслила.
— Подыскала бы дом, куда пристроить кошку, — говорит она. — Поехала бы навещать всех, кого люблю.
— И долгое получилось бы путешествие?
— Довольно короткое.
Шильф кивает. У входа нечаянно встретились два посетителя и разговорились. «Нельзя терять надежду, — говорит один. — Ведь надежда, как известно, умирает последней». Оба засмеялись, но тут же умолкли. Они остановились на контактной полоске электрической двери. Створки лихорадочно ездят туда и сюда, открываясь и закрываясь.
— Я бы постаралась найти квартиру на первом этаже, — говорит Рита. — Чтобы был сад. Это я про кошку, — поясняет она.
Сложив пальцы щепоткой, она подбирает с тарелки кусочки индейки, кладет их в рот и глотает не пережевывая. Сейчас она с удовольствием уехала бы домой, задвинула бы занавески на окнах, заткнула бы уши ватой, чтобы не слышать птичьего щебетания. Хорошо бы лежать в постели, гладить кошку, спрашивая себя, почему вовремя не послушалась родителей.
—
— Чудно, — соглашается Рита. — А как у вас движется дело?
Когда комиссар протягивает руку, чтобы взять у нее тарелку, она берет вторую половинку булочки и упрямо принимается доедать.
— Как всегда, — говорит Шильф. — Насчет этого я не изменился. Прямо какой-то Сталин от криминалистики!
Рита удивленно поднимает на него взгляд.
— Вашего убийцу велосипедиста я уже отыскал, — говорит комиссар.
Рита чуть было не поперхнулась булочкой. Устремив взгляд на остатки своего скудного обеда, она ждет, когда в ней вспыхнет ярость. Ярость не вспыхивает. Все, что она ощущает, — это усталость, причем беспробудная.
— Я вас предупреждала, — вяло говорит она. — Не встревайте в мои дела.
— Но вы-то пока что с пустыми руками?
— Зато это мои руки!
В доказательство она выставляет перед Шильфом свои ладони, которые, несмотря на величину, имеют красивую форму. Шильф поднимается, запрятывает свой шахматный компьютер и вытаскивает старомодную авторучку, перо которой рвет бумажную салфетку. Он нацарапал на ней свой телефон.
— Мне нужно проверить еще одну детальку. Звоните, если вас интересует результат. А я покуда в лес на прогулку.
В тот самый момент, как комиссар отходит от столика, на пороге появляется Шнурпфейль. Он обводит глазами помещение, высматривая Риту. При появлении полицейского в идеально пригнанной форме за соседними столиками смолкают все разговоры. Шильф прямехонько устремляется ему навстречу. Он выпихивает обермейстера полиции на улицу, тот только беспомощно смотрит на Риту.
«Exit [26] Шильф», — одновременно подумали комиссар и Рита.
Глава шестая в семи частях.
Комиссар сидит, притаившись в папоротниках. Свидетель, чьи показания не имеют решающего значения, во второй раз выходит на сцену. Кто только не ездит в Женеву
1
Через проем между передними сиденьями дует струя холодильничного воздуха, шевеля редкие волосы на висках комиссара. Немного померзнуть не так уж и неприятно, хотя можно подумать, что этим холодом веет от Шнурпфейля, у которого даже спина выражает враждебность. Полицей-обермейстер до упора отвернул ручку кондиционера и на полную мощность включил радиосвязь. Прорывающиеся сквозь шипение и треск обрывочные фразы заглушают все разговоры; разговоров они, впрочем, и не ведут. В зеркало заднего вида Шнурпфейль следит глазами за комиссаром, который скупыми жестами указывает, куда ехать по городу. На коленях у Шильфа лежит газетный снимок, на котором запечатлен кусок дороги и два дерева, стоящие друг против друга.
26
Уходит (англ.). Сценическая ремарка.