Темная половина

Кинг Стивен

— Я не могу объяснить ничего здесь... пока, — сказал шериф. — Но, может быть, вы все же скажете мне абсолютно точно, откуда этот парень — реальный — произошел, Тад? Может быть, вы зачали его как-то ночью? Или он вылупился из яйца этих чертовых воробьев? Вы были похожи на него в те часы, когда писали романы под его вымышленным именем? Конкретно, откуда он взялся?

— Я не знаю, откуда он появился, — грустно ответил Тад. — Неужели вы думаете, что я бы скрыл это от вас, если бы знал? Насколько я знаю или могу помнить, я был еще самим собой, когда писал «Путь Мэшина», «Голубые из Оксфорда», «Паштет из акульего мяса» и «Дорога на Вавилон». Я совсем не представляю, когда он стал... самостоятельным и отдельно существующим человеком.

Он казался мне реальным, когда я писал за него, но только в те моменты, когда я писал эти романы. Можно сказать, я принимал это дело всерьез, но я не верил в него... когда сам не занимался его романами...

Тад остановился и усмехнулся.

— Всю свою жизнь я говорю о писании, — сказал он. — Сотни лекций, тысячи аудиторий, и я не думаю, что я когда-либо говорил просто о той власти над писателем-беллетристом, которую имеют обе существующие для него реалии: одна — это подлинный окружающий его мир, а другая — это мир его рукописи. Я даже не думаю, что мне раньше приходила в голову подобная мысль. А теперь я сознаю... ну... в даже, кажется, совсем не знаю, что думать по этому поводу.

— Не в этом дело, — сказала Лиз. — Ему не пришлось стать отдельно существующим человеком до тех пор, пока Тад не попытался убить его.

Алан подался вперед.

— Ладно, Лиз, вы знаете Тада лучше, чем кто-либо еще. Он действительно превращался из доктора Бомонта в мистера Старка, когда писал эти криминальные романы? Он угрожал вам? Он пытался напугать гостей на вечеринках свой складной бритвой?

— Ваш сарказм никак не поможет этому обсуждению, — ответила Лиз, глядя на него с укором.

Алан поднял обе руки в знак согласия и немого отчаяния — хотя шериф не был уверен, что именно привело его в это отчаяние: они оба, он ли сам или все они трое вместе взятые.

— Я не хочу быть саркастичным, я просто пытаюсь использовать это небольшое словесное шоковое лекарство, чтобы показать вам самим, как безумно звучит все, что вы оба утверждаете здесь. Вы доказываете мне, что какой-то чертов литературный псевдоним вдруг ожил! Если вы расскажите ФБР хотя бы половину этой дребедени, они начнут проверять законы штата Мэн по непроизвольным погребениям!

— Ответом на ваш вопрос будет «нет», — сказала Лиз. — Он не бил меня и не стращал никого складной бритвой на вечеринках с коктейлями. Но когда он писал от имени Джорджа Старка — особенно когда он писал об Алексисе Мэшине — Тад не оставался тем же человеком, как обычно. Когда он, можно образно сказать, открывал дверь к себе в кабинет и приглашал туда зайти Старка, он становился отдаленным и отчужденным. Не холодным или даже невозмутимым, а именно отдаленным. Он меньше стремился выходить из дома, видеться с людьми. Он иногда пропускал собрания на факультете, даже встречи со своими студентами... хотя это происходило весьма редко. Он позже ложился спать и иногда беспокойно ворочался и метался не менее часа до того, как, наконец, засыпал. При этом он часто и много стонал и разговаривал во сне, как это бывает при ночных кошмарах. Я его нередко спрашивала именно о кошмарах, а он отвечал, что просто чувствует головную боль, и вообще ощущается, что плохо отдохнул за ночь, но если у него и были плохие сны, он не может вспомнить их содержания.

В облике Тада не происходило каких-либо внешних изменений... но он не был уже прежним. Мой муж бросил пить спиртное несколько лет назад, Алан. Он не обращался в Общество анонимных алкоголиков или что-то в этом роде, а просто прекратил. За одним исключением. Когда Тад закончил один из романов Старка, он напился. Это выглядело так, словно он попытался вычистить из себя всю грязь. Он приговаривал: «Сукин сын убрался. По крайней мере, на время, но он убрался. Джордж вернулся на свою ферму в Миссисипи. Ура».

— Лиз все правильно изложила, — согласился Тад. — Ура — это именно то, что больше всего я тогда ощущал в себе. Разрешите мне подытожить все, что мы имеем, если отбросить

затемнение сознания и автоматическое записывание информации из складывающейся общей картины происходящего. Человек, которого вы ищете, убивает людей, знакомых мне, тех людей, которые, исключая Хомера Гамаша, были связаны с делом Старка и отвечали за его «смертную казнь», в заговоре со мной, конечно. Он сумел раздобыть кровь моего типа, которая в сущности, конечно, не самая редкая в мире, но, тем не менее, ею обладают лишь шестеро из каждой сотни людей. Он полностью соответствует описанию, которое я сообщил вам на основе выжимки из моего собственного представления об облике Джорджа Старка, если бы он существовал на самом деле. Он курит те сигареты, которые когда-то курил я сам. Наконец, что самое поразительное, его дактилоскопические отпечатки идентичны моим. Может быть, шестеро человек из каждой сотни и имеют кровь типа А с негативным резус-фактором, но пока, насколько нам известно, во всем мире никто не имеет моих отпечатков пальцев. Несмотря на все эти факты, вы отказываетесь даже рассматривать мое предположение, что Старк каким-то образом ожил. Теперь, шериф Алан Пэнборн, скажите мне: «Кто же из нас действует в густом тумане, если так можно выразиться?»

Алан почувствовал, что та твердая почва, на которой до сего времени он прочно стоял и был абсолютно в ней уверен, вдруг несколько повернулась вбок. Это же было невозможно, ведь это же ясно? Но... так как он еще ничего сегодня не успел сделать, ему хотя бы надо срочно переговорить с врачом Тада и тщательно ознакомиться с медицинской картой. Ему пришло в голову, что было бы просто чудесно обнаружить, что у Тада никогда не было опухоли на мозге и что Тад либо просто лжет о ней... либо она ему померещилась. Если он сможет убедиться, что Тад — психопат, все станет намного проще и легче. Может быть...

А, может быть, он получит дерьмо. Это не был Джордж Старк, поскольку никаких Джорджей Старков никогда и не было. Им может оказаться ловкач-рецидивист, находящийся в розыске у ФБР, но это вовсе не значит, что только такой парень может подойти для данной роли. Они могут только спугнуть этого подонка в Нью-Йорке, охраняя Коули, и вполне вероятно, что этот безумец решил провести летом свой отпуск здесь, в штате Мэн. Если он действительно сюда вернется, Алану очень хочется самому пристрелить этого подонка. Он не думает, что блуждание в этой сумеречной зоне со всем ее дерьмом как-то поможет ему найти свой шанс. А, кроме того, шерифу больше уже не следует тратить время на пустую болтовню.

— Я думаю, время все покажет, — сказал Алан Пэнборн весьма неопределенно. — А сейчас, я бы посоветовал вам обоим следовать той линии, которую вы сами предложили мне вчера вечером: это парень, который думает, что он и есть Джордж Старк, и он достаточно безумен, чтобы начать действовать логично — логично для психопата, по крайней мере — то есть с места официального погребения Старка на кладбище.

— Если вы не захотите хотя бы как-то учесть мое предположение, Алан, вы попадете по локти в самое дерьмо, — сказал Тад. — Этот парень... Вам будет невозможно понять и предугадать его действия, вы не сможете умолить его о пощаде. Если вам придется взывать к его милосердию — в случае, если он даст вам на это время — это все равно не приведет ни к чему хорошему. Если только вы попадетесь ему на пути, не будучи под бдительной охраной, он сделает паштет не из акулы, а из вас, Алан.

— Я займусь проверкой вашего доктора, — ответил шериф, — а также найду врача, делавшего вам операцию в детстве. Я не знаю, что это даст и прольет ли какой-нибудь свет на все это дело, но я все сделаю. Иначе, я опасаюсь, что мне просто придется воспользоваться моими шансами, как бы ничтожны они не были.

Тад улыбнулся, но без какой-либо радости.

— По-моему, у нас у всех здесь одна общая большая проблема. Моя жена, дети и я также попытаемся воспользоваться своим шансами вместе с вами, шериф.