Темная роза
Шрифт:
– Почему ты пришла? – спросил он. – Что-то случилось? – Его глаза уже привыкли к сумраку рощи, и он заметил, что в тени притаилась фигурка Адриана. В свои девять лет мальчик уже вытянулся и стал еще больше походить на Пола. Когда он вырастет, то будет красив, решил Пол.
– Ничего такого, что не случилось бы за столь долгий срок, – ответила Урсула.
– Ну, медвежонок, и что же это?
Она замолчала, собираясь с мыслями, и он разжал объятия, видя, что на этот раз встреча носит официальный характер. Его сердце екнуло – новости были явно плохими.
– Я не могу так дальше жить, Пол, – объявила она наконец, – я была достойной женой, а потом вдовой. У меня хватало денег и была независимость. Мы виделись не так часто, как хотелось бы, но вполне достаточно. Мальчик уже пошел в школу. И вдруг – вся эта история. – Она содрогнулась при воспоминании о ней. – Это не твоя вина, знаю, но посмотри, что стало со мной – я живу теперь как служанка, у меня нет независимости, нет денег, нет свободы, и я даже не могу видеть тебя.
– Дорогая...
– Я знаю, это тоже не твоя вина. Так получилось. Но я так жить не могу. – Она запнулась, и он понял, что она подошла к сути дела. – Есть один человек – приличный мужчина, кожевенник из Уэйкфилда. Он хочет на мне жениться.
– Но... – Пол не нашелся, что ответить. Почему она рассказывает ему все это? Не может же она всерьез собраться выйти замуж за этого человека?
– Он хочет на мне жениться и вырастить Адриана как собственного сына – он бездетный вдовец. Он даст мне положение и будет добр ко мне. Мы будем жить в Уэйкфилде, где меня никто не знает, и я снова буду свободна. – Она отвернулась, гладя в пространство. Свобода – понятие относительное. Такой свободной, какой была, она уже не будет. Но приходится выбирать из плохого и худшего.
– Ты хочешь этого? – спросил Пол, все еще не веря в происходящее. Она ответила, не глядя на него:
– Я могу поехать к его сестре и быть там до свадьбы. Она приличная женщина.
– Когда?
– Я могу уехать завтра, и мы могли бы пожениться первого августа.
Тут она повернулась к нему, и в ее глазах была мольба – но чего же она хотела от него? Он был слишком потрясен, чтобы догадаться об этом, он знал лишь то, чего хочет он и что ему нужно, чтобы выжить.
– Урсула, не делай этого. Пожалуйста, не делай. Медвежонок, ты ведь это не всерьез? Ты ведь не собираешься в самом деле бросить меня и выйти замуж за этого кожевенника?
– Я не могу так жить, Пол, – серьезно ответила она, и вдруг ее прорвало: – Ты должен отпустить меня. Отпусти меня, Пол!
Он шагнул к ней и заключил ее в объятия, не думая уже о грязных руках. Он сжимал ее, ощущая под ладонями ее стройную фигуру. Пользуясь ее беззащитностью, он стал целовать ее лоб, глаза, губы, чувствуя, как она неохотно, беспомощно отвечает ему.
– Нет, Урсула, нет. Я не могу. Ты нужна мне. Я не могу жить без тебя, ты знаешь это. Ты это знаешь. Ты не можешь уйти – я не отпускаю тебя.
– Пол...
– Все изменится, клянусь тебе. Я придумаю что-нибудь. Может быть, мне удастся избавиться от Анны. Может быть, она умрет. Если нужно, я отравлю ее...
– Нет!
– Да. Даже так. Но ты не должна, не должна бросать меня, медвежонок. Ты увидишь, что я могу наделать, если ты будешь говорить об этом.
Урсула наполовину высвободилась, так что он держал ее только за плечи. Она напряженно смотрела на него:
– Что ты можешь наделать?
– По крайней мере, я могу дать тебе независимость. Все опасности позади. И если ничто не поможет, я перееду к тебе, и мы будем жить вместе.
– И ты откажешься от наследства? Нет, ты этого не сделаешь. Ты не сделаешь этого.
Пол молчал. Это была правда, и они оба это знали. Тогда она продолжила:
– Итак, вот что ты мне предлагаешь: если не умрет твоя жена – да сохранит ее Господь! – и она перекрестилась, – то, самое лучшее, я буду жить в неизвестности, а ты будешь тайно навещать меня, когда сможешь, то есть не слишком часто. И ради этого ты хочешь, чтобы я отказалась от единственной возможности получить положение, счастье и свободу.
Теперь и Пол отчетливо понимал, на что он ее обрекает. Однако именно этого он хотел. Он просил ее именно об этом. Он знал, что иного пути нет.
– Я не могу отпустить тебя, – тихо произнес Пол. Урсула еще некоторое время смотрела на него, а потом бросила быстрый взгляд назад, на ребенка. Мальчик смотрел на них своими темными глазами, и Пол не знал, что понимает он из их беседы. Урсула снова повернулась к Полу, выражение ее лица было непроницаемо.
– Я люблю тебя.
Он понял, что это ответ, и с облегчением снова обнял ее.
– Дорогая, дорогая, ты не смогла бы оставить меня. Ведь ты бы не бросила меня, правда?
– Да поможет мне Бог, – сказала Урсула, прижимаясь к его плечу, – я не брошу.
Лето выдалось жарким и влажным, и чума – самая страшная болезнь, принесенная в Англию наемниками Генриха VII и с тех пор не покидавшая страну, – поразила Лондон и начала растекаться по провинции. Двор переехал в Ричмонд, а затем в Виндзор, и именно оттуда приехала домой Мэри в июле, чтобы приготовиться к свадьбе. Ей было уже двадцать пять, и, хотя девушка еще сохранила красоту, она оставила мысли о замужестве, когда мастер Николас Кэрю попросил ее руки. Ей и в голову не приходило отказаться, и она, скрестив суеверно пальцы, чтобы не получилось никаких задержек, ожидала дня свадьбы. Хотя Мэри и не любила его, но очень уважала и восхищалась им и была рада этому избавлению от позорного прозябания среди королевских фрейлин.
Кэрю был высоким, стройным и лысеющим мужчиной, добрым и хорошо образованным, богатым и, судя по всему, влюбленным в Мэри. В сорок пять лет он казался еще вполне молодым, чтобы иметь детей, и при этом достаточно старым, чтобы всерьез рассматривать ее как брачного партнера. В общем, это была со всех точек зрения прекрасная партия. Ни Пол, ни Джек не имели никаких возражений против этого брака, а сопровождавший ее в Морлэнд Эдуард был в восторге. Он специально прибыл из Йорка, чтобы забрать ее домой. Эмиас, которого по этому поводу отпустили домой, ехал другой дорогой и должен был встретиться с ними в Хэтфилде. Мэри не была дома уже полтора года и стремилась как можно раньше встретиться с родными.