Темная война
Шрифт:
Все же удалось прийти к некоторому согласию. На сторожевой вышке выставили часовых из старших щенов. Большая часть взрослых, не особо заинтересованных в таком важном задании, занялась подготовкой к возможной осаде.
Из кладовых извлекли столь долго хранившиеся без дела драгоценные железные орудия. Немало любовного внимания уделялось лезвиям топоров и ножей. Стрелы увенчались устрашающими железными наконечниками с множеством шипов. Марика отметила, что наконечники закреплены с расчетом на то, чтобы бить горизонтально, а не вертикально, как на охотничьих стрелах. Ребра метов
Быстро изготавливались новые, более грубые стрелы, а также копья. Из палок с обожженными на огне острыми концами смастерили десятки дротиков. Старшим щенам показывали основные приемы боя. Даже самцы, когда не были заняты чем-то другим, упражнялись с копьями, дротиками, орудиями и ножами.
Пользуясь положением главы логова, Скилджан при поддержке Геррьен и большинства Мудрых стаи Дегнан завершила нескончаемые дебаты и выгнала из своего жилища всех посторонних.
Мудрые стаи действовали сообща в большей степени, нежели охотницы. Они давали советы, которые, принимаясь почти единогласно, обретали силу приказов. Если раньше каждый вел себя кто во что горазд, то теперь приготовления стали упорядоченными и организованными – настолько, насколько это вообще было возможно для метов.
Именно Мудрые первыми велели всем немного поспать, чтобы эмоции слегка поостыли.
Проснувшись, Марика почувствовала, что ей несколько не по себе. Кублин беспокойно ерзал во сне, прижавшись к ней. Что не так? В наэлектризованном воздухе ощущался странный запах… Боли. И страха. Как тогда, когда охотницы искали источник услышанного ею крика.
Снизу раздался новый крик – близкий и настоящий. Марика и Кублин протолкались к верху лестницы, что не вызвало восторга у уже столпившихся там щенков.
Шел допрос пленника. Похсит держала его лапу над очагом. Другая Мудрая сидела возле его головы, раз за разом негромко повторяя один и тот же вопрос. Он не отвечал, лишь выл, когда Похсит совала его лапу в раскаленные угли.
У щенков эта картина не вызывала ни ужаса, ни отвращения – лишь любопытство. Они сражались за лучшие места у края лестницы, и Марика опасалась, что кого-нибудь столкнут в дыру.
Пытка продолжалась.
– Им все равно ничего из него не вытянуть, – прошептала Марика.
Кублин кивнул – он тоже это чувствовал.
Марика внимательно взглянула на брата. Казалось, его нервы на пределе – как и у нее самой. Она не ощущала боли пленника, но улавливала запах страха и отчаяния, источаемый измученным разумом. И она не знала, как от него избавиться.
Похоже, то же самое происходило и с Кублином.
Похсит подняла взгляд и посмотрела на них, ощерив клыки в беззвучном, но многообещающем ворчании. Кублин прижался к Марике, и она почувствовала, как брат испуганно дрожит.
Ей вовсе не требовалось проникать в мысли саганы, чтобы понять, о чем та думает.
– Спускайтесь, щенята, – позвала их Побуда, вторая в логове после Скилджан. – Есть работа.
Словно массивная скала, она стояла неподвижно, пока щенки суетились вокруг, с нетерпением ожидая, когда им дадут какое-нибудь важное поручение. Ведь дадут же – судя по ее тону и словам. Она обращалась к ним, как охотница к охотницам:
– Марика, Кублин – бегите к Хорвату.
– К Хорвату? Но…
Лапа Побуды врезала Марике по уху. Марика промчалась мимо лежавшего без сознания пленника и его мучителей. Они с Кублином подождали разрешения у границы территории Мудрых, а когда Саэттл им кивнула, подошли к очагу самцов, где Хорват, недовольно ворча, возился с очередным усовершенствованием. Воронка из шкур, которая должна была собирать дым, направляя его по тонкой глиняной трубке, настолько обгорела и закоптилась, что готова была сломаться, вместо того чтобы гнуться.
– Хорват, Побуда нам сказала… – начала Марика.
– Идите к Блазу.
Они нашли молодого самца, который пришел в стаю всего два года назад.
– Ага, – сказал он. – Хорошо. Идем. – Он повел их в кладовую. – Тут слишком темно. Кублин, принеси фонарь.
Марика, нервничая, ждала. Она не заходила в эту часть логова с тех пор, как была слишком маленькой и несмышленой. Все правила шли прахом…
Появился Кублин с масляным фонарем. Блаз взял его и протолкнулся через закрывавшие вход шкуры. В кладовой было прохладно и темно. И всякой всячины в ней обнаружилось еще больше, чем на чердаке.
Но там было аккуратно прибрано, что вполне соответствовало любви Хорвата к порядку. Блаз ходил вокруг, внимательно разглядывая содержимое кладовой. Марика смотрела во все глаза. Самец вернул фонарь Кублину, после чего начал складывать кожаные мешочки и запечатанные глиняные сосуды в лапы Марике:
– Давай отнеси это к очагу.
Слегка раздраженная его тоном, Марика послушалась. Блаз последовал за ней, неся свой груз. Аккуратно сложив принесенное, он усадил щенков, после чего дал Кублину и Марике по ступе с пестом. Устроившись между ними и обхватив ногами котелок, он достал нож.
Марика ошеломленно уставилась на него. Котелок был медным, а нож железным.
Открыв кожаный мешочек, он достал керамической ложкой горстку сухих толченых листьев и высыпал их в ступу Марики:
– Растолки в порошок. Мне нужно десять раз по столько же.
Марика занялась скучной работой. Блаз повернулся к Кублину, и в его ступку тоже отправились сухие толченые листья, но другие, от которых тотчас пошел острый запах.
– И ты тоже – десять раз по столько же, Кублин.
Марика вспомнила, что Скилджан приняла Блаза за то, что он разбирался в травах и другом подобном намного лучше Похсит.
Но чем они занимались?
Блаз принес несколько предметов, которые у Марики ассоциировались лишь с приготовлением еды. Сито. Разделочную доску. Терку. Поставив терку в котелок, он срезал восковую печать с глиняного сосуда и извлек несколько сморщенных, похожих формой на мета корней, которые растер в котелке. Запахло горечью.
– Достаточно, Марика. – Взяв у нее ступку, он высыпал ее содержимое в сито и выбросил в очаг крупные комки, которые добавили травянистый аромат к тысячам населявших логово запахов. – Еще девять порций. А у тебя как дела, Кублин? Да, отлично. Высыпай сюда. Хорошо. С тебя тоже еще девять.