Темная земля
Шрифт:
Логан повертел в руках визитку. Затем вернул ее.
– Этот дом принадлежит полиции Шотландии. Я всего лишь в нем живу.
– Ой. Ну, это не так страшно.
В сумерках мелькали редкие деревья. На встречной полосе образовалась небольшая пробка: несколько машин застряло позади большого зеленого трактора с мигающими сигнальными фонарями. Очистители продолжали выводить свои печальные мелодии.
Эркарт снова забарабанил пальцами по рулю, спросил:
– Вы не будете против, если я включу радио?
Впереди была ночь, обещавшая стать долгой.
Впереди
Логан подошел к окну. В небе вспыхивали красные, белые и зеленые сигнальные огни самолета, заходящего на посадку в Дайсе [24] .
Из-за двери доносились приглушенные голоса – похоже, там спорили, но разобрать, о чем шла речь, было невозможно.
24
Дайс – район Абердина в шести милях от центра, где расположен аэропорт.
Внезапно дверь открылась, и Джон Эркарт вышел к Логану.
– Прошу извинить за неувязку. Это все доктор. Сказал, что мистер Мауат настолько слаб, что ему можно только одно – спать. Но кое-кто предложил доктору выбрать, какую коленную чашечку ему удалят с помощью пилы. Без наркоза, разумеется. После этого доктор Килдэр сразу решил, что приезд гостей – это очень полезная вещь для больного.
– Да уж, это работает.
Эркарт встал рядом с Логаном у окна.
– Мистера Мауата навестил Рубен… Он и сейчас там. Впереди, похоже, нас ждет много интересного.
– Он что-то задумал? Рубен?
– Руби-Ру би-Рубен, Реубенатор, Рейбстер… Кто ж его знает. – Эркарт коротко хохотнул. – Однако пора заходить.
Он открыл дверь и, придерживая ее, впустил Логана.
В комнате царил полумрак, венецианские окна на двух стенах были закрыты жалюзи. Логан различил пару кожаных кресел, небольшой диван и кофейный столик. Посредине комнаты стояла больничная кровать. В светлое время суток больной мог смотреть с нее в сад и на город. Комнату заполнял запах свежей земли, создаваемый парой китайских курительных палочек.
Сама кровать была огромной, и казалось, что на ней лежит скелет, к которому тянулись провода аппаратуры. Кожа Малыша Хамиша была бледно-белой, как наполненная молоком бутылка. Сине-зеленая дорожная карта вен. Неизбежные в старости печеночные пятна, следы от капельниц. Прилипшие к черепу пучки седых волос. Скулы, выступающие, как ножи. Большой крючковатый нос выглядел крупнее обычного. Водянистые серые глаза, моргая, смотрели поверх пластикового края кислородной маски.
Похоже, доктор был прав: судя по виду, Малышу Хамишу не до гостей. Он выглядел так, как будто ему вообще ни до чего нет дела.
Логан выдавил из себя улыбку и прошел вперед; деревянный пол заскрипел под кроссовками.
– Хамиш, да ты смотришься молодцом.
Дрожащая рука потянулась вверх и сорвала кислородную маску.
– Логан… Ты пришел… – Голос был такой тонкий и хриплый, что слова едва можно было различить.
– Конечно, пришел.
Логан стоял в ногах, не зная, что еще сказать.
Тяжело ступая, из темноты вышла какая-то фигура. Рубен, как его не узнать. Высокий, с большим брюхом. Бородатое лицо покрыто шрамами. Темные, глубоко сидящие глаза. Нос в мешанине косых хрящей. И – шикарный костюм, галстук, до блеска начищенные туфли.
Рубен улыбнулся, и на его лице сложилась гримаса, какая бывает у заходящегося от визга грудного младенца.
– Ну и ну… – Голос густой и невыразительный, гнусавый из-за сломанного носа. – Уж не сержант ли это Макрей?
Логан не ответил.
– Мальчики… – Бледная костлявая рука, поднятая над простынями, заметно дрожала.
Рубен повернулся к Малышу Хамишу, и его улыбка стала мягче.
– Не волнуйтесь, мистер Мауат, мы с сержантом придем к согласию. Так, сержант?
В ответ Логан слабо кивнул.
– Ну и хорошо. – Малыш Хамиш снова прильнул к кислородной маске и на несколько секунд закрыл глаза. – Джон… – попросил он, когда набрался сил. – Ты можешь принести… Логану стул?.. И… принеси виски… «Гленфиддиш»… и три стакана.
– Слушаюсь, мистер Мауат.
Эркарт поставил стул возле кровати, Логан сел так, чтобы постоянно держать Рубена в поле зрения.
– Как ты себя чувствуешь, Хамиш?
Долгий хриплый вздох:
– Я… умираю.
– Да брось, ты не…
– Прошу тебя, Логан. – Мауат положил руку на руку Логана – кость, завернутая в холодный пергамент. – Просто… помолчи… и послушай. – Три длинных бурлящих вдоха из маски. – У тебя есть… доверенность… Если я… в общем… скажи им… дать мне… умереть… Тебе понятно? – Ледяные пальцы сжали руку Логана. – Я не… хочу этих свар и резни… грабежей и присваивания награбленного… хаотических разборок… все это…чертовски надоело. – Края его губ растянулись в судорожной улыбке. – Обещай мне.
Логан поднял взгляд на Малыша. А почему нет? Можно подумать, он никогда раньше не принимал подобного решения. «Обещаю». Дважды за день.
Эркарт принес поднос с тремя хрустальными бокалами, бутылкой виски и тремя стаканами с водой. Поставил поднос на кровать, в ноги Хамиша, попятился и скрылся из поля зрения.
Малыш Хамиш дрожащим пальцем указал на поднос:
– Окажи честь… прошу тебя.
Логан налил в бокалы напиток цвета красного дерева. «Гленфиддиш» пах дорогой кожей и дубом. Один из бокалов он вложил в руку Малыша Хамиша. Зажатый в слабых узловых пальцах бокал дрожал, когда Малыш поднял его для тоста.
– Ну вот… за нас.
– За тех, кто похож на нас, – продолжил Логан.
Рубен взял свой бокал с подноса и речитативом произнес последние слова:
– Эй вы, и те, кто продает лед.
Это была старая присказка.
Они выпили.
По подбородку Малыша потекла струйка. Он не вытер ее – вместо этого натянул кислородную маску и сделал дюжину шумных вдохов.
Рубен стоял молча.
Приборы у кровати подавали короткие звуковые сигналы.
Наконец Малыш очнулся.
– Устал…