Темная жатва
Шрифт:
В требуемом заклинании не было ничего сложного: даже средненький ученик мог перемещать в воздухе опавшие листья и другие мелкие предметы. То же самое Шейле предстояло проделать с живыми людьми — однако и у нее обряд занял чуть больше минуты. Сперва воздух подле стен Ильмерана как будто ожил и зашевелился, а когда Тени Леса сделали пару шагов, их словно бы подхватила исполинская невидимая ладонь. Подхватила — и подбросила вверх, к зубцам замковой стены.
Бросок вышел не очень аккуратным: несколько следопытов едва не сорвались и не рухнули обратно. К счастью, другие среагировали быстро —
Стражи явно не принадлежали к горным кланам: алебарды и безрукавки с гербами выдавали в них баронских ратников. А это означало, что хотя бы этот замок герцогу Оттара покамест не достался.
— А жаль… с другой-то стороны, — высказался по этому поводу один из следопытов, — будь Ильмеран взят, в суматохе Фаррелл мог бы удрать. И нам хлопот меньше.
А в следующее мгновение ему было уже не до ворчаний и болтовни: со стороны одной из башен вылетела стрела, и следопыт едва успел от нее уклониться. Предпринять вторую попытку невидимый стрелок не успел — сразу четверо Теней Леса вскинули луки, и хоть одна их стрела нашла свою цель: крик со стороны башни стал тому свидетельством.
Кучковаться на стене дальше не имело смысла — в противном случае легко было стать мишенью для защитников замка, засевших либо в донжоне, либо, опять-таки, в одной из башен. Понимая это, Тени Леса не стали дожидаться новых выстрелов, а спешно спустились по крутой каменной лестнице. Первое и главное препятствие на пути к Фарреллу было окончательно преодолено.
Теперь, когда крепостная стена осталась за спиной, сам Ильмеран больше не мог считаться надежным укрытием для своих обитателей. Преимущество, даваемое стеной, обратилось в неудобство: благодаря ней и защитники замка, и их противники оказывались в тесноте ограниченного пространства. В котором даже численный перевес не значил почти ничего: исход схватки целиком зависел от удобной позиции… ну и еще от толики везенья — причем ни того, ни другого Тени Леса упускать не желали. Потому и крались через двор, вплотную прижимаясь к стенам построек и стараясь не шуметь.
Проходя мимо казармы, следопыты едва удержались от искушения поджечь ее… или вырезать ее обитателей, спящих и потому беспомощных. Впрочем, затея эта, возникнув в голове одного из Теней Леса, не нашла поддержки у остальных — и на то имелось сразу три причины.
Так, во-первых, возрастали шансы быть обнаруженными — особенно за поджогом. Во-вторых, расправа над стражниками, даже спящими, все равно требовала времени — тратить которое следопыты предпочитали как можно меньше. Ну и, наконец, в-третьих, защитники даже столь недружественного и негостеприимного замка, как Ильмеран, все-таки не были врагами для Теней Леса. Убивать их значило облегчать северянам захват Лесного Края, а этого-то следопытам хотелось в последнюю очередь.
Парадный вход в донжон Тени Леса, не сговариваясь, проигнорировали: хорошо или плохо он охранялся, а прорыв через главные двери замка почти не имел шансов на незаметность. Очень скоро к их защитникам подоспело бы подкрепление, в то время как следопыты ни на что подобное рассчитывать не могли.
Так что внутрь они проникли через один из черных ходов — с единственным сонным мечником в качестве охраны. Хватило бы одной стрелы, чтобы устранить его, однако Тени Леса предпочли пустить две. Так вышло надежней, страж умер быстрее и сколько-нибудь громкого звука издать не успел.
Небольшая дверь оказалась незапертой: не иначе, ею пользовалась прислуга замка — для хождений по нужде, например… или для ночных вылазок на сеновал. За дверью обнаружился каменный, скудно освещенный коридор, оказавшийся довольно извилистым.
По коридору следопыты старались передвигаться, как и прежде, осторожно… другой вопрос, что сохранять незаметность столь многочисленной группе стало намного трудней. Никакие старания не позволили избежать встречи с еще одним ильмеранским ратником — что как раз двигался им навстречу.
Ильмеранец был совсем юным пареньком: зим, от силы, шестнадцати от роду — и, вдобавок, безусым. Для опытного бойца, коим слыл чуть ли не каждый из следопытов, этот юнец едва ли мог считаться достойным противником. И все же Тени Леса предпочли бы избежать встречи даже с ним: потому, хотя бы, что в руках юнец держал арбалет. И был готов в любой момент пустить его в ход.
Столкнувшись чуть ли не нос к носу со следопытами, юный арбалетчик тотчас же распознал в них чужаков — то есть, тех, кого в замке быть не должно. И в следующее мгновение вскинул свое оружие, целясь в ближайшего из Теней Леса.
— Не смеши, — молвил следопыт беззлобно, но подчеркнуто пренебрежительно, — и не глупи. У тебя же всего один выстрел, потом перезаряжать замаешься… если есть, чем. А нас два десятка — вот и прикинь свои шансы.
— Да какая разница? — воскликнул арбалетчик с нарочитостью балаганного актера, — вы все равно меня убьете — так не лучше ль погибнуть в бою? И хоть одного из ваших с собой прихватить?
— Убьем мы тебя только если ты выстрелишь, — немедленно возразил один из Теней Леса, — или будешь кричать, как сейчас… или даже громче. Или побежишь звать на помощь. Но лишние жертвы нам ни к чему: если поможешь нам… и будешь благоразумен, то топчи землю дальше — мы мешать не будем.
— Помочь? А что нужно делать? — вопрошал юнец, по-прежнему не опуская арбалета. Впрочем, голос у него заметно дрогнул, а значит так же дрогнул в его душе и прежний геройский позыв.
— Во-первых, отдай нам оружие, — пояснил следопыт, — во-вторых, отведи нас в темницу… туда, где держат нашего брата… Фаррелла, если ты знаешь. А в-третьих — просто веди себя тихо. Это понятно?
— Пожалуй, да, — пробормотал юнец, осторожно протягивая следопытам арбалет.
— А теперь повернись спиной, — велели ему, — и веди нас.
Едва незадачливый арбалетчик повернулся, как в спину ему уперлась холодная сталь кинжала.
— Это — на всякий случай, — пояснил один из Теней Леса, — чтобы ты глупостей не делал. И… знай: если ты приведешь нас прямиком к своим дружкам из гарнизона, то погибнешь первым. Тебе ясно?
— А не подло ли это… с вашей стороны? — с обидой в голосе вопрошал юнец, — в спину-то бить?