Темнодружье
Шрифт:
Кто тут может знать больше всех и при этом обладать временем на разговор? Да еще и быть словоохотливым… причем в закатное время…
Кандидат нашелся сразу. Дедушка. Дряхленький такой. Одетый просто, но со вкусом – белая просторная рубаха, синие штаны и берестяные сапоги до колен. Да. Берестяные. До колен. Из-за плетеных голенищ выглядывали алые портянки. Седую гриву волос перехватывал начищенный до блеска медный обруч. Сидя на завалинке у небольшого окраинного домишки, дедушка глядел на закатный Найкал и задумчиво посасывал длинную травинку с метелочкой
– Добрый вечер, уважаемый – улыбнулся я во весь рот и не забыл поклониться.
«Поясница чай не переломится» – как в сказках пишут. А пользы много.
– И тебе не хворать, чужеземец – снизошел до ответа задумчивый старик – С чем пожаловал в деревушку?
– С миром – не промедлил я с ответом.
– С миром… – повторил старик и, неожиданно тяжело вздохнув, сказал тихо – Сколько того еще мира осталось… чуешь? Гарь по воздуху плывет. Видишь? Дома пылают чадно. Плачут волны свирепые батюшки Найкала, тела мертвые на берег вынося и песком укрывая… был мир… да сплыл…
Поперхнувшись, я пощупал позади себя воздух и, ничего не нащупав, уселся прямо на землю. Ползун удивленно уркнул и, поняв, что отвечать я не собираюсь, сполз на траву и принялся за вегетарианский ужин.
– Дедушка… – пискнул я, торопливо делая скриншот – Имечко ваше не знаю, уж простите…
– К чему имя? А на слова мои внимания не обращай. Накатывает бывает на меня. Случается. Все больше чушь мелю. Сызмальства так. Так с чем пожаловал-то? И что окромя мира принес?
– Да ничего…
– Стало быть унести что-то хочешь, коль ничего не принес? На торговца ты не похож. На желающего обучиться рыболовному делу… тоже не сильно похож… и чую я в тебе что-то этакое… туманное… темным холодком пыхающее… зовут тебя как, чужеземец?
– Странник я. К чему имя?
– Мудро – усмехнулся старик – Мудро. Так с чем пожаловал?
– Знаний я ищу. Мечтаю узнать хоть что-нибудь про местного уроженца. Он родился в деревне Ветренный Кряж. Давно это было.
Сказал я и призадумался – а ну как описать попросят Крутована? И что сказать? Что он человек-дерево? Дуб дубом… и звучит двусмысленно как-то…
Да и собеседник мой… резко как-то выделяется на фоне остальных рыбаков. Они проходили мимо – суровые мужи всех возрастов – поэтому сравнить было с кем. Там серые рубахи, высокие черные сапоги, широкополый шляпы, шейные повязки промокшие от пота. А тут вроде и простенько все… но…
– Местный уроженец? – с интересом переспросил прищурившийся дед – Эк ты хватил! Слова то какие. Из образованных будешь?
– Вроде того – скромно потупился я – Тянусь к знаниям как росток кукурузы к солнцу! Дедушка… так вы кто будете?
– Хе – широко улыбнулся старик – Успокойся, отрок. Местный я. Ветрухой кликали. А сейчас, после долгой рыбацкой жизни, да после двадцати лет местным старостой, уважительно называют Ветровием. А ныне на покое я. Собрался вот с родней на рынок в большое село. Потому и приоделся. Чтобы никто не подумал, что у нас денег не водится и одежды красной. К утру там
– Меня зовут Шмыгом. Рад знакомству, добрый Ветровий – склонил я голову – Плохого про вас и думать не думал. Как и сердиться. Всегда с почтением к возрасту.
– Ты спрашивай. Больно уж долго расшаркиваешься – поморщился бывший староста – Больно цветисто закладываешь. Ты из этих што ли? Как их…
– Что вы! – испуганно замахал я руками – Что вы! Я человек простой! Спрошу прямо – знаете ли что про Крутована? Местный он. Родился в деревне Ветряной Кряж. Была у него…
– Крутован! – подпрыгнул старик и выплюнул травинку – О как… было б о чем тут говорить. Опять история эта давняя всплыла. Годы и годы бабы все судачат и судачат. Пересуды и пересуды! Цельный век почитай с тех пор пролетел – а наши деревенские все забыть не могут! И ради этого преодолел ты долгий путь, Шмыг? Стоило ли сапоги по дебрям лесным драть? История не стоит сгнившей рыбьей головы. Пустышка!
– Я бы все же послушал – тщательно скрывая удивление, сказал я – Люблю истории. Легенды разные…
– Так то легенды! Кто ж их не любит! А тут… случилось и случилось. В каждой деревушке такое бывает!
– Что бывает, уважаемый Ветровий?
– Когда дети пропадают – вздохнул старик – Дело страшное. Вот и в этом разе такое приключилось, как мне дед сказывал. А он ровесником Крутована был. Вместе в свое время по здешним кручам да рощам играли. Хотя Крутован всегда больше одиночкой был. Всегда себе на уме. Дед сказывал, что почитай каждый день Крутован садился на берегу и все глядел и глядел на Найкал. Часы напролет. Вот и догляделся! У нас здешних бают – коли долго ты на Найкал Батюшку смотреть будешь, однажды и он глянет на тебя разок. А больше и не надо – мало кто его взор выдержит.
– Озеро? – брякнул я изумленно – Озеро посмотрит?
– Найкал Батюшка! – топнул сапогом старик – Озеро… озеро в тебя в голове разлилось! А может и в штанах! А тут – ОН! Седой Найкал! Что жизнь всему вокруг дает! Отец наш родной! Бывает суровым, бывает и злым! Но все одно – отец он наш! Благодаря ему сыты мы и дети наши. Веками живем и плодимся на его берегах. Под его присмотром. Ты уже поверь – коли Найкал вдруг заметит тебя и глянет тебе в глаза…
– Я-я-ясно – протянул я – Простите, дедушка Ветровий. Обидеть и задеть не хотел. Не здешний я.
– Оно и видно – чуть успокоившись, сказал бывший староста – Не серчаю я. Так… ворчу немного. Мне и по возрасту уже положено – ворчать от рассвета и до ужина.
Я молча покивал. Глянул в сторону. Шагах в тридцати рокотал Найкал. Плывущие в небе тучи тянули за собой по блестящей водной глади тяжелые черные тени. Вдалеке грохотало – где-то там шел дождь. Все больше тяжело нагруженных лодок приставало к берегу. Все ярче полыхали костры.
Местный люд живущий под присмотром Найкала Батюшки.