Темное, кривое зеркало. Том 5 : Средь звезд, подобно гигантам.
Шрифт:
Тени под светом двойного солнца были призрачными и не давали передышки от жары. Большинство народа в пыльном космопорте казалось неподвластным погоде, особенно черно–серебряно–форменные Рейнджеры, мелькавшие вокруг с холодной военной выправкой. Небольшая группка бракири появилась на аппарели видавшего виды челнока, и начала перетаскивать контейнеры и тюки, деловито обсуждая торговлю и цены.
Чуть позже из того же челнока появился молодой человек. Он сделал шаг под солнечный свет, и резко отшатнулся, зажмурившись.
Закинув на плечо свой усеянный заплатами рюкзак, Джек пошел к выходу из космопорта, к миру, лежащему за ним.
Путешествие третьим классом на торговом судне бракири, несущем двести тонн спу никто не мог бы назвать роскошным, но все–таки оно было дешевым. Джек работал — как часть оплаты за этот перелет — и искренне думал, что больше не сможет чувствовать запахи. Но он, наконец, был здесь, и в этот момент жуткий запах, резкий свет и усталость в мускулах казались не такими уж важными.
Казоми-7. Место рождения Альянса, место рождения Договора Сообщества. Благословенная Деленн жила здесь. Как и Генерал Шеридан — "Тенеубийца", Президент Корвин, даже техномаги — на короткое время. Вторжение дракхов, атака облака смерти Теней, попытка убийства ворлонского посла...
Джек шел, все еще улыбаясь, смакуя первые шаги по этой исторической планете.
Это всегда чувствовалось именно так — первые несколько мгновений на новом мире. Это чувство изумления, чувство истории, наваливающейся на него, мысль, что, быть может, он идет там, где когда–то шла Благословенная Деленн, или стоит там, где Пророк Г'Кар произносил речь...
Со временем это чувство, конечно же, уйдет, и он останется на планете, довольно похожей на множество прочих. Много камня, много песка. Вся чересчур горяча или чересчур холодна, слишком много гор или же степей, или же слишком много чего–то еще из длинного списка.
Но это была не просто одна из прочих планет. Это была Казоми-7. Он хотел попасть сюда больше пяти лет. Он почти что устроил поездку сюда два года назад, но ему предложили невероятно дешевый рейс до Центаври Прайм, и он согласился на него. У него был еще один шанс шесть месяцев назад, но он проспал и опоздал на челнок, и провел еще три месяца на Забаре, отчаянно дожидаясь первого же транспорта, следующего из системы.
Место рождения Альянса.
Лишь сорок лет истории по человеческому счету. До этого Казоми-7 была всего лишь торговой базой, удобно расположенной на пересечении нескольких торговых трасс, но не имеющей реально никакой самостоятельной ценности. Затем вторглись дракхи и был рожден Альянс.
Джек был студентом–историком — в некотором смысле. Конечно, он не уделял истории никакого внимания в школе, и если честно — сбежал оттуда при первой возможности, но это не была настоящая история. Это были всего лишь слова. Миры, воспоминания, рассказы... вот это была история.
Теперь — он путешествовал уже пять лет, и даже чуть дольше — если добавить к этому время, которое он провел, зарабатывая на свое первое космическое путешествие. Она многое повидал за это время, но знал, что это было даже не одним процентом от того, что могла предложить галактика.
Он делал много записей о своих путешествиях. У него были записки о ночи, проведенной с напившимся нарном, который утверждал, что был одним из тех, кто схватил убийцу Пророка Г'Кара.
"На одну секунду раньше — и я мог бы спасти его. Всего одна секунда. Вот что такое жизнь..."
В библиотеке Бракира он читал копию заметок о войне Лорда-Торговца Куломани, и несколько часов расспрашивал о ней старого библиотекаря.
Он побывал на почти покинутом мире — Центаври Прайм, где беспрепятственно бродил по пустому, и как ходили слухи — населенному привидениями — Имперскому Дворцу. Он также провел несколько дней, бродя в горах, разыскивая имение Дома Марраго, и так и не нашел его.
Он побывал на Проксиме-3 и был в храме Благословенной Деленн, но там он почувствовал себя странно нехорошо, и быстро ушел оттуда, не остановившись, чтобы заговорить с кем–нибудь. Честно говоря — он очень быстро покинул и саму Проксиму-3.
Он разговаривал с минбарским воином, и они несколько часов говорили о историях Маррэйна и Валена. Воин заявил, с абсолютной уверенностью, что Маррэйн, как и раньше, вернется вновь.
Какое–то время он путешествовал вместе с другим минбарским воином. У нее была половина цепочки, и она сказала что ее путешествие — это поиск того, кто владеет другой ее половиной. Они составляли компанию друг другу до Велатстата, где он отправился к Минбару, а она к Окраине.
Он интересовался насчет путешествия до Голгофы, но никто не знал точно — где она находилась, хотя у каждого был племянник–брата–дядиного–друга, кто знал кого–то из представленных в тамошнем Совете. И более чем один космический капитан чертил в воздухе знак своей религии, когда он спрашивал про это место.
Он путешествовал пять лет, но еще не узнал — что же именно он ищет. Он сомневался в том, что найдет это здесь, но о том можно будет подумать позже. Здесь было так много того, что он хотел увидеть, так много того, что он хотел узнать, столько людей с которыми можно было говорить...
Тихо насвистывая под нос, он направился в город, в ожидании того, что найдет там.
Старый воин вышел на свет солнца. Он знал — ему почти что пришло время умереть. Солнце не грело его кожу так, как раньше, оно не освещало его путь как прежде, оно не утешало его боль так, как когда–то.
Когда он был молодым, он сказал однажды женщине, что после стала его настоящей любовью, что худшая судьба, которую он может представить себе — это стать старым, слабым и немощным, с плотью отставшей от костей, с предавшими его мускулами, неспособным держать денн'бок, неспособным бежать, танцевать или сражаться.
Это были слова юнца. Старик, которым он стал, знал что на самом деле есть много худших вещей. Рикайджи испытала одну из них, умерев юной, прекрасной и так далеко от дома. Он выжил, и старость и слабость стали достойной ценой за то, чтобы видеть и знать вещи, которые он видел и знал теперь.
Парлэйн сложил руки на груди и закрыл глаза, глядя в небо, чувствуя легкое тепло солнечных лучей на лице.
Он заметил, что все чаще и чаще вспоминает те дни. Голгофа, в далеком уголке галактики. Те страшные дни, наполненные безумием и смертью; как он видел смерти лучших друзей, что у него были. Выжил только лишь он.