Темное, кривое зеркало. Том 5 : Средь звезд, подобно гигантам.
Шрифт:
Она знала что не сильна. Она знала что у нее нет грубой силы таких воинов как Унари, но Парлонн хорошо выучил ее.
Точность, умение и быстрота побеждают грубую силу.
Но они мало значат против множества противников. Их было четверо — она лишь одна. Унари и Магатсен, она знала, превосходили ее. Лучшим, на что она могла надеяться — была смерть. Глаза Унари вспыхнули и она увидела в них гнев. Она вспомнила как пять лет назад у Ашинагачи она так же смотрела в его глаза — пока его клинок был приставлен
Ее решение было твердо.
А затем был вихрь движения, и двое появившиеся из ниоткуда, сверкнули клинками. Их одежды были изорваны, тела в изобилии покрыты ссадинами и ранами, но они были воинами этой эпохи, теми, кто оставил свой след на этом времени и сотрясал миры своей поступью. Они были Землей и Огнем.
И когда Маррэйн и Парлонн сражались ради ее, Дераннимер поняла что она — Ветер и устремилась вперед чтобы сражаться рядом с ними.
Кровь Унари коснулась холодного пола, и на мгновение он смог увидеть горы у Широхиды, возвышающиеся над ним. Он видел его предков проходящих мимо, протягивавших ему руки, приветствующих его дома.
Он не предал никого. Он служил его лорду как подобает воину. Он умер в бою, как подобает воину. Он сражался, и жил, и умер с честью.
Единственным его желанием было бы принять смерть у Широхиды, у его родных гор, а не здесь, в бессчетных лигах посреди космоса, среди чужих звезд и чужих миров.
Каменный воин возвышался над ним и он знал что проиграл, с того самого мига, как тот появился. Одного лишь взгляда в его глаза хватило, чтобы понять это.
— А… — прохрипел он. — Почему же ты нас оставил? Почему?
— Ты знаешь — почему. — ответил каменный человек.
— Она… ты никогда не любил ее.
— Нет.
— Почему же?
— Она заслуживала лучшего.
— Посмотри на себя… посмотри на себя нынешнего. Когда она ушла, ты стал сильнее, чем был когда—либо. Она ослабляла тебя.
— Это была слабость, с которой я мог мириться.
— Ты не… не смог уйти. Все что он делал… все о чем говорил… о тебе.
Я остался. Я служил честно и храбро. Это было правильно. Все что я хотел это служить. Я остался, служил и…
И ты был всем, о чем он говорил.
Как я мог победить тебя? Как я мог уничтожить тебя? Как же я мог доказать, что я лучше чем…
Воспоминание.
Я думал что если…. если я приведу ее к нему, тогда… тогда он, наконец, примет меня.
А теперь…
Теперь я умираю. Здесь. Среди чужих звезд.
Ты знаешь, чего я хочу. Дай мне хотя бы это! Я служил когда ты ушел. Я служил, когда ты отказался от нас. Даже в изгнании я служил так, как мало кто еще.
Ты мне должен, наконец.
— Можешь подняться на колени?
— Да.
Он с трудом поднялся, чувствуя теплоту крови стекающей по рукам. Он поднял взгляд на каменного воина и протянул руки, чтобы сжать клинок дэчай, когда тот нацелился в его сердце. Клинок остро царапнул по коже, но ему было все равно.
Унари увидел понимание в глазах Маррэйна, когда клинок скользнул к цели, а потом он снова был в горах, и его приветствовали предки.
Синовал помолчал, глядя куда—то вдаль, смотря на то, что было недоступно смертному взгляду.
— Немногие пережили Гисейнотоши. Станция была уничтожена, разрезана на куски Тенями. Сейчас об этом помнят немногие, также как немногие помнят о Маркар'Арабар, или же о других ранних битвах.
И еще меньше тех, кто знает все истории войны. Отдельные истории о мужестве тех, чьи имена давно забыты. В галактике миллиарды и миллиарды существ — и у каждого найдется своя история. Быть может это худшее что делают Ворлонцы. Они забирают наши истории.
Многие погибли тогда но были и выжившие. А'Иаго Мар—Хан выжил, вынесенный к безопасности его учениками — хоть он и был жестоко изранен. Кин Стольвинг выжила, вера в своих Богов помогла ей пройти сквозь это.
И, разумеется, выжили Маррэйн, Парлонн и Дераннимер. Потерпи они неудачу — многие истории были бы куда короче, и все мы были бы куда слабее. Кто—то мог бы сказать, что лучше бы Маррэйн или Парлонн погибли там, но только не я. Мы куда больше узнаем из историй о поражениях и предательстве, чем из тех что говорят о победах и верности.
Итак, они выжили, бежав в космос на одиноком флаере без прыжковых двигателей и почти не имея надежды, но они были воинами и не позволили страху взять над ними верх. Надежда есть всегда. Всегда.
Гисейнотоши не упоминается в большинстве историй. Конечно, настоящая история была готова начаться, когда Маррэйн и Парлонн ступили на борт того, что вы назвали Вавилоном—4. В каком—то смысле это и было начало — но только, если мы забудем про все, что случилось ранее.
Кроме того — никогда не бывает "истинного начала".
Никогда.
Запах крови стоял повсюду, пропитав его, пропитав его разум, забив его чувства. Маррэйн не собирался предлагать помощь. Это не путь воина. Кроме того, это будет оскорблением для них обоих. Он знал что Парлонн выживет. Он достаточно силен.
Парлонн прислонился к стене, крепко зажав руками глубокую рану на боку. Магатсен был более чем способным воином и дрался куда лучше, чем они ожидали. Маррэйн был удивлен помощью Дераннимер, но решил, что этого стоило ожидать. Она была дочерью воина, и была воином в душе.