Тёмное пророчество
Шрифт:
– У кого есть идея? – обратился я к своим соратникам. – Прошу, любая блестящая идея!
При взгляде на Калипсо становилось ясно, что сейчас ее самая блестящая идея – сдержать рвотные позывы. Лео поднял свой степлер, которым, по всей видимости, блеммий было не запугать.
Из толпы вышла наша старая знакомая Нанетт, улыбаясь всем животом. Ее кожаные лакированные туфельки никак не вязались со светлой шерстью на ногах.
– Тьфу ты, пропасть! Дорогие мои, вы задели мои чувства! – Она схватилась одной рукой за ближайший дорожный знак и с легкостью выдернула его из земли. – А теперь, пожалуйста, постойте спокойно. Я сейчас размозжу вам головы этой штукой.
3
Последнее шоу
Гвоздь программы – дамочка,
Которая всех убила
Я уже был готов действовать по плану «Омега» – то есть пасть на колени и молить о пощаде, – но Лео спас меня от этого унижения.
– Бульдозер, – прошептал он.
– Это кодовое слово? – не понял я.
– Нет. Я хочу подобраться к бульдозеру. А вы отвлеките металлистов.
Он повесил на меня Калипсо.
– Ты с ума сошел?! – прошипела она.
Лео бросил на нее быстрый взгляд, как бы говоря: доверься мне и отвлеките их! А затем осторожно шагнул в сторону.
– Ах! – улыбнулась Нанетт. – Ты желаешь умереть первым, полубог-коротышка? Ты опалил меня огнем, так что это справедливо.
Что бы ни задумал Лео, я понял, что его план провалится, если он начнет препираться с Нанетт по поводу своего роста. (Лео не очень нравилось, когда его называли коротышкой.) К счастью, у меня врожденный талант привлекать к себе внимание.
– Я желаю умереть первым! – выкрикнул я.
Вся толпа повернулась ко мне. Мысленно я обругал себя за дурацкую формулировку. Ну почему я не вызвался сделать что-нибудь полегче, например испечь пирог или убраться после казни?!
Я часто говорю не подумав. И обычно после этого все идет хорошо. Порой, импровизируя, мне случается создать шедевр вроде Ренессанса или бит-поколения. В этот раз надежды на такой финал было мало.
– Но прежде, – сказал я, – услышьте мою мольбу, о милосердные блеммии!
Поджаренный Лео полицейский опустил пистолет. Несколько зеленых искорок греческого огня еще теплились в его брюшной бородке.
– Что значит «услышьте мою мольбу»?
– Ну, – пожал плечами я, – по традиции следует выслушать последние слова умирающего человека… или бога, или полубога, или… как ты себя называешь, Калипсо? Титанида? Полутитанида?
Калипсо закашлялась, но звук ее кашля сильно напоминал слово «идиот».
– Аполлон имеет в виду, о милосердные блеммии, что согласно этикету перед тем, как убить нас, вы должны выслушать наши последние слова. Я уверена, вы не захотите показаться невежливыми.
Блеммии были потрясены. Они перестали мило улыбаться и замотали механическими головами. Нанетт шагнула вперед с поднятыми руками, призывая всех к спокойствию:
– Конечно нет! Мы очень вежливые.
– Чрезвычайно вежливые, – подтвердил полицейский.
– Тогда внимайте! – воскликнул я. – Друзья, заклятые друзья, блеммии… готовьте подмышки и услышьте мою печальную историю!
Лео сделал еще один шаг, держа руки в карманах пояса с инструментами. Еще шагов пятьдесят семь – пятьдесят восемь – и он будет у цели. Просто прекрасно.
– Я Аполлон! – начал я. – В прошлом я бог! Низвергнутый Зевсом с Олимпа на землю, несправедливо обвиненный в том, что начал войну с гигантами!
– Меня сейчас стошнит, – пробормотала Калипсо. – Дай мне сесть.
– Не рви мой ритм.
– А ты не рви мне барабанные перепонки. Дай мне сесть!
Я усадил Калипсо у фонтана.
Нанетт замахнулась дорожным знаком:
– Это все? Могу я теперь тебя убить?
– Нет-нет! – я замотал головой. – Я просто… э-э… посадил Калипсо, чтобы… чтобы она была моим хором. Настоящее греческое выступление не обходится без хора.
Рука Калипсо походила на раздавленный баклажан. Лодыжка распухла и нависала над кроссовкой. Я не знал, как она сможет оставаться в сознании да еще и изображать хор, но она нервно вздохнула и кивнула:
– Готова.
– Внимайте! – сказал я. – В Лагерь полукровок вступил я как Лестер Пападопулос!
– Жалкий смертный! – подхватила Калипсо. – Подросток, бездарней которого нет.
Я бросил на нее свирепый взгляд, но не решился снова прервать выступление.
– Все препятствия я одолел с Мэг Маккаффри, подругой моей!
– Нет, с его госпожой! – возразила Калипсо. – Девчонкой двенадцати лет от рождения! Узрите: пред вами ничтожный раб Лестер, подросток, бездарней которого нет!
Полицейский нетерпеливо фыркнул:
– Нам все это известно. Император рассказал нам.
– Тсс! – шикнула Нанетт. – Не будь невежей.
Я положил руку на сердце:
– Мы древний оракул спасли, рощу Додоны, расстроили планы Нерона! Но, увы, Мэг Маккаффри от меня убежала. Злобный отчим ей разум смутил, отравил!
– Яд! Отрава! – вскричала Калипсо. – Как дыханье несвежее Лестера Пападопулоса, подростка, бездарней которого нет!
Я все-таки устоял перед соблазном спихнуть ее в клумбу.
Тем временем Лео подбирался к бульдозеру, изображая танцевальные иллюстрации к моей истории, кружась, вздыхая и жестикулируя. Он походил на страдающую от галлюцинаций балерину в трусах-боксерах, но блеммии вежливо уступали ему дорогу.
– Внимайте! – крикнул я. – Оракул Додоны пророчество дал нам – самое жуткое, в форме лимерика!
– Жуткое! – поддакнула Калипсо. – Как умения Лестера, подростка, бездарней которого нет!
– Выбирай эпитеты! – буркнул я, а затем продолжил, обратившись к своим зрителям: – Мы на запад отправились к другому оракулу, по пути поразив много страшных врагов! Одолели циклопов!