Темное прошлое Конька-Горбунка (сборник)
Шрифт:
Трубка противно запищала, я бросила ее на сиденье. Дана находится дома, судя по уверенному голосу, у нее все в порядке. Наверное, полковник Дегтярев прав, я слишком увлекаюсь чтением детективных романов, и мне на каждом углу чудится преступление. Ну почему я решила, что рыжеволосой красавице нужна помощь? Девушка смотрела на меня умоляющим взором? Может, у нее всегда такой взгляд! Вот, например, наш мопс Хуч. Если не знаешь, что он с утра хорошо закусил курицей, полакомился печеньем, которым его угостил Аркадий, затем украл малую толику фруктов из спальни Маши,
– Маленький! Совсем проголодался, вон как кушать хочет!
Представьте изумление добрых гостей, когда Хучик отворачивает нос от сыра, а Маня радостно поясняет:
– Не давайте ему «Чеддер», Хуч ест только «Трюфель».
Вот вам и ослабевшая от недоедания собачка!
Вероятно, у Даны такой образ: девушка со слезами на глазах. И почему я решила, что рассказ о сумке из бутика «Алонсо» – это попытка женщины назвать свое имя? Она просто хотела похвастаться эксклюзивным клатчем! Все, забудем о глупом происшествии, лучше сделаю педикюр, правда, к моему мастеру надо записываться заранее.
Я позвонила в салон и узнала, что маникюрша Танечка готова принять меня прямо сейчас. Я поехала в сторону Кутузовского проспекта, тихо радуясь невероятной удаче. Попасть в разгар лета на педикюр без предварительной договоренности сродни чуду.
Чтобы клиентка не скучала во время процедуры, Таня дала мне пару глянцевых журналов, и я принялась лениво листать страницы. На фотографиях мелькали одни и те же лица, оставалось лишь удивляться, почему некоторым людям не надоедает безостановочно носиться по тусовкам. Я зевнула.
– Скучное чтиво? – тут же спросила Танечка, ловко орудуя пилкой.
– Точно, – согласилась я.
– Возьмите другой еженедельник, – посоветовала она и сунула мне тоненькую брошюру, – совсем новый, только вышел.
Я раскрыла обложку и увидела фото Даны. Красотку сняли во весь рост, ее стройное тело обтягивало нежно-голубое платье, рыжие волосы были заколоты в высокую прическу, в мочках ушей висели огромные бриллиантовые серьги, а в руках Володина держала тот самый клатч из «Алонсо». Очевидно, на данном этапе жизни он являлся ее любимой сумочкой. Маленькие ножки Даны украшали босоножки, щедро усыпанные стразами, и я опять увидела ее изящные аккуратные пальчики.
– Красивая женщина, – невольно вырвалось у меня.
– Кто? – тут же проявила любопытство Таня.
Я повернула к ней журнал.
– Дана, – коротко сказала Таня.
– Вы ее знаете? – удивилась я.
– Довольно хорошо, – кивнула Танечка, – она была моей постоянной клиенткой. Вот уж не ожидала!
– Чего? – напряглась я.
Таня подлила в ванночку горячей воды.
– Дана в нашем салоне обслуживалась не один год, сюда еще ее мама ходила. Вот уж кто была милейшая женщина, всегда улыбалась, оставляла щедрые чаевые, никогда пальцы не растопыривала, хотя с ее-то деньгами могла нас тут всех
– Говори, говори, – поощрительно закивала я.
Мастер поплотнее закрыла дверь кабинета, взяла кусачки и стала самозабвенно сплетничать.
Салон, который я посещаю, пользуется популярностью у знаменитых людей, не всякий захочет краситься и стричься на глазах у простой публики, поэтому на минус первом этаже здесь есть VIP-кабинет. Как-то раз администратор велела маникюрше:
– Иди скорей, там Володины приехали, мать и дочь.
Танечка поторопилась к лестнице, спустилась вниз и решила на секунду заскочить в туалет. Не успела она шмыгнуть в кабинку, как из предбанника послышались шаги, потом плеск воды и сердитый голос Ольги Михайловны, старшей Володиной:
– Немедленно умойся и не позорь меня перед посторонними людьми! Кому сказано, перестань рыдать.
– Слезы сами льются, – простонала Дана, – мама, если вы с папой не разрешите нам с Сережей пожениться…
– Замолчи, – отрезала Ольга Михайловна, – не бывать этому никогда!
– Мама, я покончу с собой!
– Сергей – альфонс! Жиголо!
– Он любит меня, – заплакала Дана.
– Еще бы, – фыркнула мамаша, – с твоими-то миллионами!
– Нельзя же все мерить деньгами, – с отчаянием воскликнула дочь.
– В нашем случае только так и можно, – жестко ответила Ольга Михайловна. – Сергей прощелыга, он весь в долгах. Ездит на дорогой иномарке, шикарно одевается, но денег не имеет. Нам такой зять не нужен. Не пускай сопли, отец найдет тебе отличного мужа, чем, например, плох Никита Романцев?
– Лучше умереть! – зарыдала Дана. – Он урод! Лысый! Толстый! Страшный!
– Нам не нужен зять мошенник и…
Окончание фразы потонуло в звоне.
– Господи, – закричала Ольга Михайловна.
В голосе Володиной звучал неприкрытый страх, и Танечка, наплевав на осторожность, выбежала из кабинки. Перед ее глазами предстало шокирующее зрелище. На полу осколки зеркала, у раковины стоит бледная, как смерть, Дана, из ее левого запястья льется кровь.
Таня метнулась в VIP-кабинет, принесла йод, бинты, перекись водорода и промыла девушке тонкий порез. Поскольку дело происходило в подвале, ни посетители салона, ни работники шума не услышали.
– Танечка, – нежно сказала Ольга Михайловна, когда маникюрша закончила обрабатывать рану, – здесь три тысячи евро, возьмите.
– За что? – испугалась Таня.
– За маленькую услугу, – заискивающе улыбнулась Ольга Михайловна, – вы скажете, что сами разбили зеркало. Ну, поскользнулись, стали падать, случайно стукнули по стеклу кольцом. Наша семья находится под постоянным вниманием прессы, желтые газеты из ерунды вмиг раздуют сенсацию. Услышат про историю с зеркалом, напишут: «Мать и дочь Володины подрались в туалете», увидят перебинтованное запястье и выдадут версию: «Дана хотела покончить с собой». Выручите нас, милая.