Темное сердце
Шрифт:
— Если сразу не шлепнули, значит, доверяют! А если доверяют, то какого лешего измываются?!
Привычка говорить с самим собой в моменты душевного раздрая не только не исчезла, но и усилилась. Оборотень вновь напомнил о себе. От моего утробного рычания миловидная старушка испуганно шарахнулась в сторону. Не сдержав эмоций, бабка воскликнула:
— Что ж ты творишь-то, ирод проклятый?!
Мне ничего не оставалось, кроме как загнать очередную вспышку раздражения поглубже и извиниться, стараясь чтобы голос звучал нормально:
— Простите.
В ответ бабка замахнулась на меня сухоньким кулачком и ускорила шаги, бормоча под нос нелицеприятное и поминутно
Инцидент со старушкой имел странные последствия — адреналиновый запал незаметно растворился, и вместо агрессии на меня навалилась тоска. Медленно спускаясь по эскалатору, я пытался придумать хоть какое-то занятие, чтобы наконец отвлечься отдел конторских. Ну действительно, не с прохожими же мне драться?! Этим развлечением меня и на работе обеспечат. Без-воз-мезд-но. Как назло, в голову не лезло ничего банальней пьянки. Хотелось побыть одному, а пить в компании с внутренними демонами было жутковато.
«Да и плевать. Значит, буду гулять». — Кажется, эту мысль удалось сдержать в себе.
План оказался легко выполнимым и неожиданно интересным. Благо до вечера было еще далеко. За последний месяц в людях что-то неуловимо изменилось, но как я ни старался уловить это отличие, оно постоянно ускользало. Я его и заметил-то не сразу. Только когда я спустился в метро и проехал несколько станций, до меня дошло, что привычная толпа куда-то пропала. Вагон скорей напоминал растревоженный улей, нежели читальный зал, где каждый сам по себе. Были, конечно, и уткнувшиеся носом в книжку, были и отрешенно слушающие музыку, но даже они слегка отличались от прошломесячных. На атмосферу сложно не обратить внимания, и я бы сразу почувствовал разницу, не встряхни меня Макаров своей проверкой.
Люди улыбались. Их взгляды светились надеждой.
Вынужден признать, что на общем фоне я смотрелся уныло. Даже стоящий в дальнем углу вагона священник лучше вписывался в картину. Весь какой-то подтянутый, без привычного для их братии пузика, уже примелькавшегося по телевизору и намертво вросшего в образ. Сознание мимоходом отметило, что обступившие его ребята слушали внимательно, лишь время от времени перебрасываясь негромкими фразами.
«Не проповедует», — решил я.
По себе знаю, стоило эдакому заоблачно просвещенному открыть рот, и у бедолаг вокруг остается два выхода: либо немилосердно зевать, либо столь же немилосердно спорить. К тому же святой отец больше походил на волкодава, чем на проповедника. И жесты скупые, как у военного, и глазами нет-нет, да и проведет по вагону. Взглядом по спине мурашит.
«Патрульный же, елки-палки!» — мысленно завопил я и чуть не хлопнул себя по лбу.
Один в один повадки наших оперативников. Ну не копия, конечно, но сходство определенно чувствовалось. В одиночку катается. Успокоилась Москва? Помнится, раньше они тройками передвигались. Батюшка и пара армейцев с серебром в рожках. Вполне боеспособная группа. Насколько я слышал, бойцов в прикрытие готовили не без нашей помощи, и они могли за себя постоять. Серебряные пули ломали заклинания даже подготовленных сверхов, а упырей и младших кровососов рвали едва не пополам. Что характерно, обратно твари уже не срастались. Под защитой святого отца группа могла на равных пободаться с большинством одаренных. К примеру, прежний Ящер прошел бы сквозь них как нож сквозь масло, а сейчас я бы поостерегся с ними связываться. Куда только делась былая уверенность в собственных силах?
Последствия эмоциональной встряски еще ощущались, поэтому я не удивился извилистой линии собственных мыслей. После того как меня чуть не угробили собственные товарищи, сумбурные размышления о войне с Церковью пришлись как нельзя кстати. Минут десять я развлекался, в красках представляя последствия такого противостояния.
Не скажу, что мне стало не по себе, все-таки ситуация маловероятная, но, наблюдая за мирной беседой священника с молодежью, я оценил наши шансы как мизерные. Как ни крути, у Церкви было то, что нам еще только предстояло наработать, — поддержка народа. Если можно так выразиться, они — зло насквозь знакомое и привычное. Мы же, что называется, темная лошадка. Времена инквизиции давно миновали, но однажды инструмент — всегда инструмент. Русская православная церковь могла легко перенять западные практики.
В последнее время церковники все чаще мелькали на улицах, активно набирая баллы в глазах народа. А в нашем деле любой союзник на вес золота, даже такой ненадежный. Даже в столице катастрофически не хватало людей, чтобы обеспечить безопасность населения. Про глубинку я старался не думать, тамошние филиалы редко насчитывали десяток-другой одаренных. Несмотря на протесты, Власов железной рукой сгонял всех более-менее способных в Москву. Получив дар и слегка набив руку, маги через одного рвались сюда в поисках лучшей жизни. Многих удавалось образумить, и нередко «черти» от этого только выигрывали. Оставшиеся доставляли только неприятности.
Вампирский андеграунд был делом насквозь знакомым и привычным, а вот сбивающиеся в кучки неофиты от магии — это проблема. За такими охотились все. «Черти», церковники, сатанисты, вампиры, олигархи и еще бог весть кто. Магию хотели все.
Привычные границы стерлись, и город вовсю лихорадило. Неудивительно, что начальство предпочло закрыть глаза на эпизод с Эльвирой. Не стоило отказываться от помощи, если ее предлагает организация с более чем полувековой историей. Старые счеты всплывут позднее, когда все устаканится, а сейчас нужно было заткнуться и молча делать свою работу. Может быть, именно по этой причине я и остался в «чертях», несмотря на огромное желание громко хлопнуть дверью. Причастность к великим свершениям и победам — неслабый стимул, знаете ли.
Вот оно! Именно поэтому у всех вдруг загорелись глаза. Отсутствие глобальной, единой для всех цели исподволь подтачивало народ. Серость проникала повсюду, ломая волю и способность к сопротивлению. В такой ситуации любые перемены — к лучшему, потому что деньги — это слабая замена мечте, и невольно начинаешь задумываться, как вовремя все произошло. Что говорить, если даже неформалы мирно беседуют со священниками на отвлеченные темы.
Кстати, о птичках. Отбросив в сторону философские размышления, я пересел поближе к святому отцу. Судя по обрывкам фраз, речь шла о событиях последних дней, а послушать церковную версию событий было бы интересно. По крайней мере — официальную.
— …не поможет. Зуб даю! — Длинноволосый паренек эмоционально взмахнул рукой и вызывающе уставился на собеседника.
— Зубы твои мне ни к чему. Но в принципе ты прав, распятие на нежить не действует.
В отличие от парнишки, разрываемого на части гормональными всплесками, ровный голос священника даже не дрогнул. Но прежде чем собеседник победно вскинулся, священник поднял ладонь и спокойно пояснил:
— Крест не действует, когда веры нет. Поэтому вам, ребята, я бы не рекомендовал выходить против вампира с распятием в руках. Ничем хорошим это не кончится. С кровососами я пока не сталкивался, но восставшие кладбища усмирять приходилось. И не будь со мной веры, я бы тут не стоял.