Темное желание

Фихан Кристин

Синдил поднялась со своего места, намереваясь покинуть сцену, но Берек бросился ей наперерез, закрывая собою путь. Зрители видели все это по своему. Им казалось, что Берек специально исполняет такие сексуальные телодвижения, чтобы подзадорить своих поклонниц, и в зале раздался восторженный визг молоденьких девушек.

Синдил гневно сверкнула глазами и со всей серьезностью обратилась к Береку:

– Ты не имеешь никакого права говорить мне, что я должна делать и где обязана находиться. Как ты за метил ранее, ты мне не брат. Мой брат – Дарий, а вот он как раз не заставлял меня сидеть на сцене и смотреть, как ты будешь развлекать своих обожательниц. – И она презрительно обвела рукой толпу визжащих в экстазе девиц.

– Не

смей мне перечить, Синдил, – грозно заговорил Берек. – Мне плевать на то, что заставлял или не заставлял тебя делать Дарий. Я не позволю тебе скрыться с моих глаз до тех пор, пока не буду лично убежден в твоей полной безопасности. И в этом ты будешь беспрекословно повиноваться мне. Несколько секунд Синдил молчала и только вызывающе смотрела на Берека. Со стороны было невозможно предугадать, как она собирается выйти из данной ситуации.

– Прошу тебя, Синдил, – внезапно вмешалась Дезари, – не забывай про нашу аудиторию. Не давай Береку повода сердиться на нас.

Синдил пару раз моргнула, создавая легкий ветерок своими длиннющими ресницами, рукой забросила за спину спадающие на грудь пряди волос и уселась на свое место. На этот раз она устроилась на сцене спиной к Береку. Было в ее поведении что-то неуловимо возвышенное. Так могла себя вести только особа из королевской семьи.

Музыканты заиграли веселую мелодию, Дезари запела, а Синдил принялась машинально притоптывать ногой в ритм музыке. Пожалуй, впервые за все время после того, как на нее напал Сейвон. Синдил любила музыку, сама играла на всех инструментах, хотя предпочитала клавишные и ударные. Группе пришлось объяснить ее отсутствие в ансамбле тем, что Синдил якобы уехала отдохнуть, и ее отпуск затянулся. Правда, они обещали, что в ближайшем будущем она обязательно вернется на сцену.

Дезари вздохнула с облечением. Она подумала, что, возможно, именно любовь к музыке вернет Синдил к полноценной жизни. Затем она задумалась о Юлиане. Ведь у самой Дезари все эти годы была и семья, и любимое занятие. А Свирепый оставался в полном одиночестве. И делал все это он ради собственного брата и ради своего народа.

– Но это все уже позади, – послышался у нее в голове его мелодичный голос. – Теперь я обязан отвечать за тебя. Похоже, иного выбора у меня нет, и я буду вместе с твоим братом охранять тебя от выходок этого сборища фанатов. А ведь вместо этого мне хотелось бы сгрести тебя в охапку и забрать отсюда куда-нибудь подальше. Наша родина – Карпатские горы. Вот где наше место, а не тут, среди толпы смертных.

– Милый мой.

Эти простые слова, переполненные любви и ласки, как нежные пальцы, пробежали по коже Свирепого, зажигая в нем огонь страсти.

Юлиан нервно сглотнул. Внешне на его лице не отобразилось ровным счетом ничего. Он продолжал сканировать толпу зрителей, хотя внутри него все в эту секунду растаяло от жара, ставшего уже таким знакомым и желанным…

Глава 13

Юлиан взял Дезари за руку, и они направились в лес. Бесконечный концерт все же завершился, хотя и после этого певице и музыкантам пришлось, к величайшему сожалению Свирепого, долгое время беседовать с журналистами, поклонниками и доброжелателями. Это продолжалось добрую половину ночи. Теперь он с удовольствием внимал тишине ночных гор, а легкий ветерок уносил прочь отзвуки голосов шумной толпы почитателей, окружавших на каждом концерте его подругу жизни. Теперь Свирепый вовсе не был уверен в том, что сможет долгое время терпеть такой ритм ее выступлений. А ведь Дезари настаивала на продолжении своей музыкальной карьеры. Для карпатца было сложным вынести присутствие стольких мужчин рядом со своей избранницей. И все же Дезари почему-то решила, что он смирится со своей судьбой и примет ее, как должное.

– Ничего подобного! – возразила певица. – Я никогда не думала, что

ты сможешь спокойно покориться такой участи. – Я отлично понимаю, что тебе это дается не так-то легко. Но я высоко ценю твое положительное отношение к моему выбору.

Он удивленно приподнял брови.

– Неужели? Ценишь мое положительное отношение? – хмыкнул Свирепый, боясь рассмеяться.

– И главное, ты сейчас выглядишь так, будто говоришь совершенно искренне, от всего сердца.

Она сжала его ладонь.

– Конечно. Я не лгу. Я прекрасно понимаю, как тяжело тебе все это дается, но, видишь ли, это моя жизнь, и прожить ее по-другому я не смогла бы.

– Только еще один век, сага. Даю тебе только один век на эту блажь, не больше.

Дезари рассмеялась.

– Ты действительно так решил?

– Я, конечно, все понимаю, – вздохнул Юлиан. – Но и ты учти, что мое сердце не выдержит. Ведь я вынужден каждый раз наблюдать за тем, как вокруг тебя увивается такое количество влюбленных мужчин, твоих обожателей! Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не взорваться. И это еще я не принимаю в расчет вампиров. А ведь они буквально на каждом углу подстерегают тебя и вашу вторую женщину.

– Синдил, – напомнила Дезари. – Ее зовут Синдил.

Юлиан почувствовал легкий упрек в голосе возлюбленной, и глаза ее погрустнели. Дезари любила Синдил, считала ее своей сестрой и очень переживала, поскольку их дружба в последнее время претерпела серьезные изменения. Даже Юлиан не сумел полностью растворить горе, которое оставалось в душе Дезари из-за всего случившегося с Синдил. Певице очень хотелось вернуть старые времена и видеть Синдил снова здоровой. Даже волшебный голос Дезари не смог справиться с душевными ранами, какие нанес Синдил обратившийся во зло Сейвон, Вернее, это сама Синдил не захотела принимать помощь от Дезари. Вот почему певица грустила, и ей не оставалось ничего иного, как наблюдать со стороны за печальной участью Синдил. А та все больше закрывалась в себе, стараясь избегать контактов со всем миром и даже с членами собственной семьи.

Юлиан хорошо понимал, о чем сейчас задумалась Дезари. В ее воспоминаниях он увидел прежнюю Синдил, задорную и озорную, смеющуюся, с искрящимися глазами. Вот Синдил прижимает к себе Дезари, и они обе хохочут над тем, как им удалось обвести вокруг пальца старшего брата и выкроить себе немного свободы. Вот они придумывают хитрый план и пытаются реализовать его, а вот уже от всей души смеются над нудными лекциями Дария, когда тому все же удается застать сестренок врасплох. А как дулся на Синдил Берек, когда ей удавалось улизнуть от него! Сестры дружили в течение долгих столетий и по настоящему сблизились за это время. К тому же в семье не было больше женщин, с кем они могли бы делиться своими самыми заветными мечтами и желаниями, страхами и сомнениями.

Юлиан нагнул голову и зарылся подбородком в шелковистых волосах Дезари. Он любил ее. Любовь… Как часто люди используют это слово, особенно не задумываясь над его смыслом. Для Юлиана любовь оставалась святой. Дезари для него была буквально всем – светом и радостью, истиной и красотой. Она была целым миром, таким, каким он должен быть. С ней он ощущал себя полноценным существом и пребывал в умиротворенном состоянии духа. Его поражали ее уверенность и удивительный дар. Разумеется, любая карпатка обладала определенными талантами, но почему он раньше никогда этого не замечал? Видимо, большинство карпатских женщин, подчиняясь силе своих мужчин, не позволяли своим талантам реализоваться в полной мере. Но неужели при этом они не понимали, что все силы любого мужчины-карпатца – темные? И как они могут сравниваться с теми светлыми чувствами, которые несут в себе женщины? Кроме рождения детей они могут предложить еще очень и очень многое, например благословенный душевный покой. Что же касается их целительных способностей, то в этом плане женщины давно превзошли мужчин.