Шрифт:
Копирование, тиражирование и распространение материалов, содержащихся в книге, допускается только с письменного разрешения правообладателей.
Пролог
Девочка, еще одна – помладше – и их старший брат крутились возле входа на крытый рынок. Люди проходили мимо, не обращая внимания на детей – привычное зрелище. Мать и отец работали на рынке, они брали отпрысков с собой на весь день: государственный садик
Рынок располагался в спальном районе на окраине города: в меру грязный и дешевый. Но жители окрестных домов предпочитали закупаться продуктами на нем, а не в стерильном супермаркете, где овощи пластиковые на вкус, а от цен начиналось учащенное сердцебиение. На прилавках же рынка благоухали сочные помидоры, которые хорошо есть с брынзой, сбрызнув их оливковым маслом и посыпав розовой солью. И не забыть мелко порезать кинзу!
Лоснились налитые бока арбузов – первых в этом году, – выращиваемые в теплицах далеко на юге. Упругими мячиками возлежали красные сливы, привезенные из теплых стран. Жимолость – первая ягода в этом регионе – была разложена по небольшим коробкам: ее время уже уходило. Теснота, суета, гам и запахи – всем этим славился рынок – большая коммунальная квартира.
Младшая девочка весело носилась между припаркованными машинами, брат, которому на вид было лет восемь-девять, пытался поймать ее. Вторая сестра, лет шести, висела на перилах, всем видом показывая, что ей скучно. С рынка доносился шум, туда-сюда сновали люди с пакетами, набитыми темно-розовыми помидорами – такими спелыми, что вот-вот лопнут, сочной зеленью и молодой редиской. Семейная пара вынесла два ящика ароматной клубники – на варенье. Девочка скользнула по ним равнодушным взглядом.
Человек в темной толстовке с накинутым на голову капюшоном не обращал на нее никакого внимания. В это время младшая девочка вырвалась из рук брата и побежала на рынок, брат последовал за ней. Средняя девочка осталась на месте. Тогда человек в толстовке направился ко входу, по-прежнему не глядя на нее. Он подошел и взял самокат: розового цвета с сиреневыми вставками. При езде колеса самоката светились.
Самокат девочке подарили в середине мая – на день рождения. Она знала, что второй родители позволить себе не смогут – деньги уходили на съем квартиры, на семью, плюс ежемесячная плата за возможность работать на рынке. Еще немного они откладывали.
– Эй, – удивилась девочка, – это мой!
Но человек подхватил самокат, развернулся и пошел прочь. Девочка устремилась за ним.
– Отдай, – потребовала она.
Человек даже не повернул голову. Быстрым шагом он пересек парковку, миновал улицу по пешеходному переходу и направился во дворы. Девочка семенила за ним, продолжая уговаривать: казалось, человек взял самокат по ошибке, и нужно только объяснить ему это. Но человек ее не слышал и не смотрел по сторонам, его лицо надежно скрывал капюшон.
Потом он свернул за угол девятиэтажного панельного дома, который собирались снести по программе реновации, и девочка поднажала: это был последний шанс вернуть самокат. Она уцепилась за рукав толстовки и заглянула в лицо человека. А после ощущение, что ее грубо толкнули, и она куда-то проваливается, все глубже и глубже… Это было ее последнее воспоминание.
Самокат остался валяться на асфальте, позже его забрал бомж, которого через день арестовали при попытке сбагрить самокат на том же рынке. Бомжа долго допрашивали, пытаясь повесить на него обвинение в исчезновении ребенка, но все же выпустили за недостатком улик. А фотографии девочки еще полгода висели на рынке и его окрестностях. Мать даже ходила на передачу, которую показали по всей стране, но это не помогло.
Органы опеки заинтересовались делом, и мать девочки вместе с мужем и двумя оставшимися детьми уехала из страны, пока у нее не забрали и сына с младшей дочерью. Счастливой жизни на чужбине не получилось.
Глава 1
Аэропорт
Ник прошел паспортный контроль, зону досмотра и теперь ожидал посадку на самолет. Народа в терминале было немного: отсюда, в основном, летали по стране. Зато уютно, потому Ник и любил этот аэропорт. Двери дьюти-фри были гостеприимно распахнуты, но Нику там нечего было делать: алкоголь не употреблял, серьезным парфюмом не пользовался – молод еще. Да и билет не позволял: в бутиках продавали товар только обладателям билетов на международные рейсы.
Ник завернул в туалет, а после направился в кафе – перекусить, благо до вылета оставался час. Заказал среднюю чашку какао на миндальном молоке и с маршмелоу, к нему – венские вафли. Вафли подали через пятнадцать минут: теплые, политые клубничным сиропом, со сливками и свежей клубникой.
Ник отрезал кусок вафли, макнул ее в сливки и отправил в рот: о-о, блаженство! Нежная текстура сливок, сладость клубничного джема и нейтральность самой вафли – для того, чтобы оттенить эти два вкуса. А как тают сливки на языке… Ник отхлебнул какао. Его он не сластил: достаточно маршмелоу и десерта. А легкая горечь напитка позволяет подчеркнуть все остальное.
Ник не относил себя к чревоугодникам, но посещение кафе перед полетом стало неотъемлемым ритуалом с тех пор, как он начал путешествовать один. Родители считали, что не стоит тратить деньги попусту: кафе в их приоритеты не входило. Теперь ему семнадцать, и эта поездка уже не первая, когда он путешествует один: Ник собирался на день открытых дверей в университет, в который планировал поступать после окончания школы.
Обычно дни открытых дверей проходили во время весенних каникул, но столичный университет отличался своими традициями: он распахивал двери для будущих абитуриентов в самом начале лета. Ну что ж, Нику от этого ни холодно ни жарко: учебный год закончен, а подработка начнется на следующей неделе. Так что будет время посетить универ, познакомиться с преподавателями, а заодно погулять по столице: деньги на культурную программу он заработал благодаря заказам в интернете.
Приятная музыка в наушниках, мягкое освещение, на столиках горят свечи в круглых чашах и стоят небольшие букеты лаванды в стаканах. Ник любил интересное оформление в кафе и клубах, хотя сам подобным не увлекался: у него в комнате черт ногу сломит, по маминому мнению. Но вообще, родители мало лезли в его жизнь в последнее время.
На стул по соседству шлепнулся непонятный тип: в темной толстовке, с натянутым на лицо капюшоном. Ник внутренне напрягся: в зале куча свободных мест, что за необходимость подсаживаться именно к нему? А тип еще сложил свои пакеты возле рюкзака Ника, хотя рядом пустые стулья.
Ник быстро доел десерт, запивая его какао, взял рюкзак и билет, лежащий на стуле. Затем попробовал испепелить взглядом наглого соседа, но тот низко склонил голову, изучая меню, так что лица не было видно. Ник закинул рюкзак за спину и вышел из кафе. Он взглянул на билет: выход А-13. Ладно, подождет посадку возле него, хотя хотел задержаться за столиком еще минут десять.
Возле выхода никого не было, за стойкой томились две сотрудницы авиакомпании. При виде Ника они оживились:
– Быстрее! Вы где ходите? Посадка заканчивается!