Темногорск
Шрифт:
– Жалеешь теперь?
– Да что жалеть-то! Из жалости, чай, кафтан не сошьешь. Вот если б мы до армии с ним расписались, да дите бы я ему родила… Вот тогда бы я подле него навсегда осталась. А мы, будто дети, поцеловались пару раз только.
– Он тебе ничего не дарил перед свадьбой?
– Что?
– Ну и дура ты, Глашка! – раздражился Медонос. – Кольцо, к примеру…
– Нет. Кольцо не дарил.
– А что дарил?
– Ничего… Я сама взяла.
– Что именно? – с каждым вопросом Медонос подступал к ней все ближе, будто в угол загонял.
– Волосы. Ромка, прежде чем срочную
– И что? Он свои волосы тебе оставил?
– Велел пряди в реку бросить. А я пожалела, собрала и в комоде под газеткой спрятала.
– Они, выходит, до сих пор там лежат?
– Наверное… – Глаша хлопнула себя по лбу: – Выходит, эти волосы меня до сих пор держат?
– Езжай в Пустосвятово, завтра же… – приказал повелитель четырех стихий, – и волосы мне привези…
– Зачем?! – растерялась Глаша.
– Иначе всю жизнь у Романа в плену пробудешь!
Часть 2
Глава 1
Каминных дел мастер
Выйдя из многоэтажки, Роман заметил, что идет дождь. Потеплело, мороз отступил.
«Это после представления у господина Жилкова оттепель началась», – он посмотрел под ноги.
Магическая грязь все еще была здесь, повсюду разлита, хотя уровень ее заметно понизился – «темная вода», теряя силу, медленно уходила из города.
«С воскресенья волн больше не было», – подумал Роман.
Возможно, прав Большерук, старый матерый колдун: кто-то харкнул и пошел дальше, а нам теперь разгребать! И те двое (или трое, если Иринка не выкарабкается) – единственные жертвы. А они с Гавриилом, вместо того, чтобы разобраться с ситуацией, ринулись штурмовать дом Жилкова, чуть весь квартал не разгромили. Хорошо, Большерук вмешался. Теперь одна за другой неслись по Ведьминской машины с проблесковыми маячками – «скорые» и менты спешили к дому Жилкова.
«Интересно, что будет завтра Гавриил говорить мэру?» – мысленно усмехнулся повелитель водной стихии.
Надо сказать, что присутствовать при разговоре ему совсем не хотелось. Еще тревожил (и очень сильно) пропавший кейс с личными знаками. Открыть его мог только глава Синклита, то есть покойный Чудодей, либо четыре колдуна, повелители стихий. Причем силы их примерно должны быть равны – слабаков в этой четверке быть не должно. Кому и зачем понадобилось красть кейс – Роман не представлял. Закрытый чемоданчик – вещь совершенно бесполезная. Разве что с помощью магического кристалла определять, не наводит ли один колдун на другого порчу. Для этого, в самом деле, не нужно открывать кейс, достаточно кристаллом по крышке поводить. Но ради такого сомнительного удовольствия кто станет воровать чемоданчик, рискуя навлечь на себя гнев всего Синклита? Да и хотение здесь не при чем. Михаилу Евгеньевичу охранные заклинания хорошо удавались. Никто их пробить не мог. Они до сих пор невредимые стоят, дом берегут. Нет, не мог никто против воли Чудодея в дом проникнуть и слямзить кейс. Но чемоданчик исчез – вот в чем фокус!
Еще очень не понравились Роману обвинения в адрес Тины. Неужели Гавриил не видел, что Тина к похищению не имеет отношения? Или не видел?.. Могла Тина ради кого-то пойти на подлость? Мало ли, любовь внезапная, смертельная… Роман усмехнулся. Дело в том, что никакая внезапная любовь его бывшую ассистентку поразить не могла. За это водный колдун мог поручиться.
«Ладно, на сегодня приключений хватит! – сказал сам себе Роман. – Спать, и немедленно. Если Гавриил соберет Синклит, сила мне еще понадобится».
Но заснуть господину Вернону в ту ночь не удалось. Еще издалека увидел он у своих ворот черный «BMW» и трех человек в темном подле него. Один колотил в калитку кулаком, второй пытался перелезть через забор в сад, но каждый раз срывался – заклинание его отбрасывало. Наконец тот, что колотил в калитку, достал из кармана нож и попытался сломать замок.
– Чем обязан столь позднему визиту, господа? – спросил Роман, подойдя совершенно неслышно. – Я по ночам обычно не принимаю.
Парень в очередной раз свалился с забора. Его приятель, тот, что ломал замок, наставил на колдуна фонарь, как ствол пистолета. Роману в лицо ударил луч света.
– Не надо! – колдун заслонился рукой.
– Вы Роман Васильевич Воробьев? – спросил третий, подходя почти вплотную.
– Какой в данном случае толк в самозванстве? – отвечал вопросом на вопрос колдун.
– Поедем со мной, – приказал человек. Его властный тон не оставлял сомнений: он в этой троице главный.
– Можете объяснить, в чем дело? – Роману не хотелось никуда ехать в три часа ночи.
Но, с другой стороны, он был уверен, что эти господа как-то связаны с последними событиями. Их стоило выслушать. Нет, не так… Их необходимо было выслушать!
– Я – Антон Николаевич Сафронов, – сообщил главный. – Вадим, опусти фонарь, – приказал он своему охраннику. – Глеб, все в порядке.
Теперь Роман смог разглядеть ночного гостя. Судя по всему, Антон Николаевич совсем недавно побывал за границей: темный загар еще держался на его продолговатом внушительном лице с тяжеловатым подбородком и мясистым носом. Коротко остриженные волосы надо лбом жидковато серебрились. Темно-карие глаза под набрякшими веками смотрели внимательно. Во всем облике – излишняя значительность. Впрочем, он не выглядел массивным, был выше среднего роста, статен.
– Я слышал, вы не беретесь излечивать, Роман Васильевич, но у меня случай особый.
«Отец Иринки, этой девочки, что лежит в больнице», – сообразил колдун.
– Не берусь, – сказал он, но без обычной твердости. Слова прозвучали не как отказ, но как начало фразы.
– А между тем я слышал, что вы многих вытащили с того света. – Сафронов был вежлив, но в любой момент мог взорваться – Роман чувствовал это. – Я знаю – вы можете. Моя дочь… – Гость сделал паузу и выжидательно посмотрел на колдуна, похоже, проверял, знает тот или нет. Роман промолчал. – Моя дочь Ирина в больнице. Что с ней – никто сказать не может. Один из врачей намекнул, что до следующего вечера она не доживет. Спасти ее может только чудо. Я знаю, чья слава чего стоит. Ни Тамара Успокоительница, ни даже Гавриил мне не помогут. Только вы. Я верю в ваш талант, в вашу силу.