Тёмные церемонии
Шрифт:
– Всё хорошо, милый, – улыбнулась девушка. – Наверное, во сне.
– У тебя кошмар?
– С чего ты взял?
– Голос показался взволнованным.
– Показался.
– Правда?
– Правда, любимый.
Бри поцеловала Володю в щёку, поднялась, подошла к окну – не накинув футболку и даже трусиков, – откинула штору и посмотрела на залитый солнечным светом двор. На яркое утро, ясное и светлое, резко контрастирующее с её настроением. С тем настроением, что овладевало ею каждое утро. Почти каждое утро, потому что почти каждую ночь ей снился этот
Смерть.
И снова – на мгновение! – лицо матери перед глазами. И едва слышный шёпот:
– Прости меня…
– С кем ты говоришь?
– Ни с кем. – Бри отошла от окна, натянула валявшуюся в кресле футболку, затем – трусики. Вновь улыбнулась Володе.
Делая вид, что всё в порядке.
Он заложил руки за голову и прищурился:
– Марина?
– На завтрак будем тосты…
Однако сменить тему не получилось.
– Марина, я знаю, сейчас у тебя трудное время и именно с этим связано… – Володя замялся. – Твоё настроение.
– Спасибо, что понимаешь, любимый.
– И я очень хочу тебе помочь.
Бри улыбнулась.
Теперь – почти искренне… Нет, она всегда улыбалась Володе искренне, речь о настроении: правильная улыбка способна скрыть ужасную тяжесть, и в последнее время девушка часто улыбалась другу правильной улыбкой, пряча под ней царящую внутри тьму. Но сейчас, глядя в его глаза, чувствуя его заботу и то, насколько ему важно вернуть её к нормальной жизни, Бри не могла не улыбнуться искренне. Володе. Доброму. Любящему. И ничего не знающему… Для Володи и всех её знакомых, обычных знакомых и обычных друзей, не допущенных в Тайный Город, смерть мамы произошла по естественным причинам – сердце, с кем не бывает? О Внутренней Агеме, Альянсе, Консуле и тому, что мать довели до приступа беспощадные центуры, они даже не догадывались. А Бри не собиралась их посвящать.
Не имела права.
Но иногда хотелось очень. Как теперь.
Потому что Володя поднялся, подошёл и нежно прикоснулся к руке девушки. Чуть выше локтя.
– Марина… давай уедем? – Прозвучало так естественно и заботливо, что Бри едва не задохнулась от счастья. И машинально спросила:
– Далеко?
– В Крым. Или в Питер. – Он улыбнулся и провёл по руке девушки пальцами. – Я летом неплохо заработал, ты ведь знаешь, так что можем смотаться. Только я и ты. Думаю, тебе необходимо слегка развеяться.
«Милый, милый…»
Больше всего на свете Бри хотелось согласиться с предложением Володи и махнуть: в Крым, Питер, Казань – куда угодно! Уехать, взяв с собой рюкзак с минимумом вещей, бросить его в отеле и гулять до одури, пока ноги не начнут отваливаться, просто бродить – где угодно, потом поесть, посидеть у воды, держа Володю за руку, вернуться в номер и не спать до рассвета… А потом – спать до обеда и снова гулять… И так – неделю. Целую счастливую неделю.
Разве можно вообразить что-нибудь прекраснее?
Нет.
Поэтому Бри едва не расплакалась во второй раз – ведь она должна была ответить совсем не так, как хотела.
– Вов, сейчас я никак не могу, не получается.
– Тогда давай смотаемся на выходные? – немедленно предложил парень. – На следующие? В четверг сядем в «Сапсан» или ночной до Питера, пятница – суббота – воскресенье там, а обратно опять ночным. На одну только пятницу ты сможешь забить на институт?
Как ему отказать? То есть отказать придётся, но сейчас у девушки не было на это никаких сил.
– Я подумаю, – тихо произнесла Бри.
– Хорошо, я возьму билеты.
А может… может, так и нужно поступить? Забыть и забить на задуманное, плюнуть на планы, которые не факт, что осуществятся и абсолютно точно крайне рискованны, плюнуть на них и уехать? На выходные или неделю. Развеяться. Позволить прошлому спокойно умереть и вернуться в Москву обновлённой… В Москву, а не в Тайный Город. Именно в Москву. Демонстративно показать всем, что уходит в принципиально иную жизнь, оставив лишь обыкновенных, не допущенных в Город друзей и знакомых, и… жить спокойно.
Бри была уверена – ей позволят.
Но не могла принять решение сразу.
– Можно я подумаю? – очень тихо спросила, глядя Володе в глаза.
– Конечно.
– И пожалуйста, не покупай пока билеты.
– Куплю, когда вернёмся из твоей глуши.
– Это не глушь, – запротестовала девушка, – а старый…
– Очень старый, насколько я помню, – перебил её Володя. Обнял за талию и прижал к себе. Крепко прижал.
– Очень старый, – серьёзно подтвердила Бри, упираясь в грудь парня руками. – Дом построил ещё прадед или прапрадед… я в них путаюсь, точнее, не запомнила, когда папа рассказывал. Но точно знаю, что построил очень давно. Чуть ли не в восемнадцатом веке.
– Так давно? – изумился Володя.
– Ну да, – пожала плечами Бри. – Купил кусочек земли и построил домик. Подальше от всех. Для отдыха. Чтобы уезжать сюда и долго-долго никого не видеть.
– Желание понятное.
– Ага, – согласилась девушка.
– Но странно, что дом не отобрали.
– Кто? – не поняла Бри.
– Ну… эти… – Володя почесал затылок. – Революционеры, типа, в ХХ веке. Которые у всех всё отбирали.
– А, ты об этом…
– Да.
– У нас ничего не отобрали, – коротко ответила девушка, не желая вдаваться в подробности и уточнять, что жители Города видели достаточно смутных времён и научились преодолевать их с минимальными потерями. Или вообще без оных.
– Твой прадед был революционером?
– Он был врачом. У нас в семье все были врачами. – Девушка помолчала. – Так повелось.
– Хорошим?
– Да.
– Богатым?
– Не бедным.
– Тогда у него должны были всё отобрать, а его самого отправить в ГУЛАГ, – уверенно произнёс парень.
Несколько мгновений Бри задумчиво разглядывала Володю, пытаясь понять, понимает ли он, о чём сейчас бредит, а главное – насколько его слова уместны, затем решила, что Володя пытается её отвлечь, а не поразить скудными историческими познаниями, и повторила: