Темные Фейри
Шрифт:
— Так ты хочешь предложить свои услуги клану по доброте душевной? — спросил он, проводя большим пальцем по колоде, разложив ее перед собой.
— Очевидно, не за просто так, — ответил я, мой голос был ровным и уверенным. Сейчас я не мог проявить ни сантиметра слабости.
Пара волков у меня за спиной зарычали, но я заставил себя не реагировать. Волчья стая была безобидной, пока ее альфа был спокоен. И если бы Данте Оскура потерял терпение со мной, то я бы больше беспокоился о нем, чем о
— Хмм… — Данте достал карту из колоды и протянул ее мне, не переворачивая.
Я потянулся за ней, не имея никакого выбора, кроме как сделать это. Я перевернул ее и на меня взглянуло Колесо Фортуны, вокруг него обвились различные волшебные существа, сидящие на облаках в голубом небе.
Данте щелкнул пальцами в сторону Табиты и она тут же заговорила. — Удача идет по твоему пути. Все складывается в твою пользу, — добавила она.
Я знал, что означает эта карта, мама всю жизнь была одержима чтением этих проклятых вещей, всегда искала знак, что удача изменится. Она играла в азартные игры из-за того, что читала в картах. Иногда она правильно интерпретировала их послания и выигрывала, иногда… не очень. Благодаря этому я не интересовался Таро.
— Как ты думаешь, это относится к тебе или ко мне? — спросил Данте, наконец подняв глаза, чтобы встретиться с моим взглядом. И я был вынужден признать, что было чертовски трудно выдержать его взгляд. Парень был почти на фут выше меня, а я не был коротышкой и его сила потрескивала в воздухе вокруг него. Я чувствовал, как волосы на моих руках поднимаются в ответ на статическое электричество, которое он излучал, даже не пытаясь. — Я вытянул карту, но ты перевернул ее. Так что?
— К обоим. Надеюсь, обоим, — добавил я. — Может быть, моя идея сработает для нас двоих.
Данте снова начал тасовать карты, похоже, его позабавил мой ответ. Его взгляд скользнул через мое плечо на стол, за которым я сидел до того, как подошел к нему. Я чувствовала, что Харви и Синди Лу смотрят в мою сторону, но не стал оборачиваться, чтобы посмотреть на них.
— Я не расслышал твоего имени, — сказал Данте.
— Гарет Темпа, — ответил я.
— Это твоя девушка… Гарет? — медленно спросил он.
Я повернулся и проследил за его взглядом до Синди Лу, которая начала краснеть, когда поняла, что мы смотрим в ее сторону.
— Нет. Ну, я имею в виду… у нас вроде как что-то начинается, — сказал я, не зная, что он хотел от меня услышать. — Может быть, — неубедительно закончил я.
Взгляд Данте задержался на ней дольше, чем мне бы хотелось и он вытащил еще одну карту из колоды, снова предложив ее мне. Когда я взял ее, он наконец-то оглянулся на меня и мне оставалось надеяться, что его интерес к Синди Лу на этом закончится.
На этот раз
Данте фыркнул от смеха, несмотря на то, что мы оба знали, что Дурак не был картой, предназначенной для высмеивания кого-либо.
Он снова щелкнул пальцами для Табиты и она провела рукой по вьющимся рыжим волосам, объясняя нам ее значение.
— Новые начинания и опыт. Прыжок веры, — сказала она, ее глаза блуждали по мне с большим интересом.
— Ну вот и все. Я буду на связи с твоим первым заданием, Гари. — Данте поднялся на ноги и волчья стая тоже встала, следуя за ним, пока он шел из комнаты.
— Я Гарет, — сказал я, не желая оставлять это без внимания и темный смешок Данте отозвался во мне, когда волки снова приблизились к нему.
С улыбкой на губах я наблюдал за тем, как они уходят. Мне только что удалось получить работу от клана Оскура, не объявляя себя одним из них. Похоже, что и второй платеж Старушки Сэл был на подходе.
Если бы я только смог выяснить, что, черт возьми, задумал Габриэль Нокс, то, возможно, мне даже удалось бы отложить немного денег на наше новое начинание. Все начинало складываться. Я собирался устроить своей семье жизнь, которую они заслужили, даже если это будет последнее, что я сделаю.
25. Райдер
Я проснулся, как от звона разбитого стекла. Осколки, зазубренные и раскалывающиеся, собирались обратно, кусочек за кусочком. Но они никогда не сходились одинаково. Между ними, как бриллианты, лежала рассыпавшаяся пыль; частички меня, потерянные навсегда.
Кошмары все еще продолжали сниться и во рту отчаянно пересохло, когда я с трудом сделал вдох.
— Можешь ли ты быть храбрым для меня сегодня, Райдер?
— Всегда, отец.
— В этот раз ты должен быть храбрее, чем когда-либо.
Я усилием воли отогнал воспоминания, вытащил себя из кровати и упал на пол, чтобы выполнить утреннюю рутину. Отжимания, пока боль не обожжет меня изнутри. Приседания до тех пор, пока мои кишки не сжимались так сильно, что казалось, будто у меня вот-вот лопнет какой-нибудь орган. Подтягивания, пока руки не начинали неметь, а боль была лишь старым другом, по ласке которого я скучал.
Я стоял, голый, обливаясь потом, воспоминания давно ушли. Боль поглотила их. Это была единственная вещь, которой она меня научила и которая оказалась полезной. Боль была моим союзником. Она дала мне свободу из клетки моего разума. Но больше всего она придавала мне силы.
Мне не нужно было быть сильнее всех в Солярии, я просто должен был превзойти их в схватке. И в этом меня никто не мог превзойти. Это делало меня самым пугающим ублюдком в этом месте. Потому что нельзя сломить человека, у которого нет точки перелома.