Темные Фейри

Валенти Сюзанна

Я добралась до дерева в центре Дьявольского Холма и, оглянувшись, увидела, что и Райдер и Данте смотрят на меня. Я играла в чертовски опасную игру с ними двумя и я не могла не сомневаться в своем здравомыслии. Но я должна была это сделать. Я должна была продолжать искать способы сблизиться с ними. И если это означало, что я должна позволить им продолжать играть со мной в эту игру за власть, то так тому и быть.

Неважно, как сильно они пытались завлечь меня, я не забуду, кем они были. Или кем они могут быть.

Мой Атлас пикнул и я достала его из кармана, с ухмылкой просматривая

сообщение.

Харви:

Позже мы собираемся потусоваться в Железном лесу. Но сейчас я собираюсь поджариться, если хочешь присоединиться?

Я не хочу присоединяться. Я бы скорее вырезала собственное сердце, чем приняла бы дозу наркотика, убившего моего брата, но я, черт возьми, была не против потусоваться с Харви, пока он был под кайфом. От Киллблейза у людей начинались галлюцинации и они болтали всякую ерунду, которую при обычных обстоятельствах не разглашали. При должном подходе я смогу выудить из него кое-какую информацию.

Элис:

Я присоединюсь к тебе. Где?

Как только его ответ появился на экране, я бросилась к нему, оставив банду Королей наедине с собой во внутреннем дворе.

Использование моего вампирского дара могло быть утомительным, поэтому я не делала этого постоянно, но иногда мне просто нравилось бежать со скоростью ветра. Обогнув здание общежития, я остановилась у того самого старого сарая, где нашла канистру с газом для своего трюка с пылающим пенисом на Эмпирейских полях. Они называли это место Мертвым сараем и я надеялась, что это просто причудливое название, а не потому, что здесь действительно кто-то умер.

Учителя так и не смогли заставить траву снова вырасти на полях и мой шедевр по-прежнему демонстрировался всей школе. По всему Фейбуку ходили слухи, люди строили догадки о том, кто это сделал, хотя до сих пор моя тайна не была раскрыта. Да я и не собиралась рассказывать об этом людям: профессор Марс все еще жаждал крови и если на факультете и был какой-то страшный ублюдок, то это был он. Его задержания были легендарно ужасны и я не собиралась присоединяться к одному из них.

Я прислонилась к навесу и улыбнулась, когда Харви удивленно подмигнул мне со своего места на ступеньках в задней части здания.

— Дерьмо. В одну секунду тебя там не было, а потом — пуф. Ты появилась, как чертов призрак! — он начал истерически смеяться и я бросила взгляд на пустую пробирку рядом с ним. Похоже, он уже принял свою порцию Киллблейза и чувствовал ее воздействие.

— Как чертов призрак, — согласилась я, моя улыбка потемнела.

— Хочешь принять дозу, детка? — спросил Харви, опустившись на ступеньки, подняв голову к небу и медленно выдыхая.

Детка? Это маленькое прозвище не проскальзывало в его речи раньше.

— Не совсем моя сцена, — медленно сказала я. — Но мы все равно можем потусоваться, пока ты под кайфом. Почему бы тебе не рассказать мне о себе?

— О себе? Ты хочешь знать, как высоко я могу прыгнуть? — спросил он взволнованно, пружинисто вскочив на ноги.

Его глаза загорелись и он споткнулся, прежде чем выпрямиться с ленивой улыбкой на лице. Я тоже

улыбнулась, поощряя его делать все, что угодно.

Харви согнул колени и начал качать руками вперед-назад, прежде чем спрыгнуть со ступеньки. Надо отдать ему должное, он прыгнул чертовски далеко. Все пошло прахом, когда он упал на лицо и из его носа раздался тошнотворный хруст.

Харви безудержно смеялся, лежа лицом вниз в луже собственной крови, а я с руганью двинулась вперед, перекатывая его носком ботинка.

Он упал на спину и застонал от боли в разбитом носу, а затем снова начал смеяться.

— Ты видела, как я разбился? Держу пари, теперь ты меньше заинтересована в том, чтобы трахнуть меня.

— В действительности я не могу быть менее заинтересован в этом, так как я не была заинтересован в этом с самого начала, — ответила я.

— Ха?

— Позволь мне вылечить твое лицо. — Я наклонилась и поймала его пальцы между своими, вжимая целительную магию в его кожу. Было бы быстрее, если бы я просто коснулась его носа, но я не хотела, чтобы на мне осталась хоть капля его запятнанной крови. Я никогда не была любительницей грязной пищи, выпивая из своих жертв и я не хотела, чтобы на моей коже остались пятна крови наркомана.

Харви широко ухмыльнулся, его кожа засияла, когда его форма Ордена Пегаса зажужжала под его кожей, а его нос выровнялся.

Я отступила, как только он исцелился, после чего он сел и достал из кармана еще одну пробирку. Она все еще была заполнена яркими голубыми кристаллами Киллблейза и я настороженно посмотрела на нее. Кто бы мог подумать, что такая невинная на вид вещь могла украсть у меня брата?

— Уверена, что не хочешь попробовать? — спросил он, начиная трясти пробирку, усугубляя состояние кристаллов, запертых внутри, пока они не начали распадаться на части, превращаясь в сапфировый дым, запертый в стеклянной камере.

— Это не совсем по мне, — сказала я, отступая на несколько шагов, пока он не открыл крышку. Я не хотел вдыхать этот яд.

Харви широко улыбнулся, поднеся пробирку к носу отвинтил крышку, а затем засунул ее в ноздрю. Он глубоко вдохнул и я снова отступила назад, моя кожа неприятно затрепетала, когда по мне пробежала дрожь.

Лицо Харви превратилось в маску полнейшего экстаза и он опустился на бетон, улыбаясь облакам и постанывая от удовольствия.

Его плечи начали подергиваться, а затем руки и ноги. Я задохнулась, когда конвульсии пронзили его тело и снова отступила назад, наполовину думая о том, чтобы бежать к школьной медсестре. Неужели он принял слишком много? Неужели мне придется смотреть, как он умирает, как мой брат?

Он все еще улыбался. Знал ли он, что его тело борется? Знал ли он вообще о боли?

Дыра в моем сердце бешено пульсировала, пока я стояла, застыв на месте, а Харви улыбался небу, его глаза светились радостью.

Чувствовал ли Гарет то же самое? Был ли он счастлив в конце концов? Неужели наркотик лишил его способности понимать, что с ним происходит? Или он был напуган? Знала ли какая-то его часть, что происходит? Что он покидает меня, маму и всех, кого он когда-либо знал и никогда не сможет осуществить ни одну из своих мечтаний.