Темные измерения
Шрифт:
Граймс припомнил те два раза, когда видел Клариссу за работой. Он живо представил голую, выметенную ветрами гору на Кинсолвинге, черное небо с туманной линзой Галактики над горизонтом.
Безо всякого усилия вспомнился яркий свет, заливающий мольберт с холстом, ящичек с красками. И женщина, обнаженная, если не считать небольшого клочка шкуры, делающая быстрые уверенные мазки кистью. 12
Внезапное сомнение охватило его.
Тогда удалось создать идеальные условия. А сейчас, на борту «Дальнего поиска», захваченного врагами?
12
Воспоминания о второй экспедиции на Кинсолвинг (см. повесть «Зал Славы, или Переполох на Кинсолвинге») оказались самыми яркими… (Прим. ред. )
Мэйхью в своем кресле, похоже, полностью отключился: глаза закрыты, челюсть отвисла, по подбородку стекает струйка слюны. Может быть, телепат принял слишком большую дозу того, что намешал ему доктор? А вдруг Кларисса тоже без сознания?
Метцентер снова ободряюще улыбнулся коммодору и шепнул:
— В любой момент…
Фландри услышал и недоверчиво хмыкнул.
Граймс повернулся, чтобы окоротить нахала…
Но Фландри исчез.
Глава 22
Фландри исчез.
Граймс удивился. Почему не было хлопка? Воздух должен был ринуться во внезапно возникший вакуум. Может быть, точно такой же объем воздуха телепортировался из импровизированной камеры Клариссы, чтобы заполнить пространство, которое прежде занимал имперский капитан? Впрочем, какая разница? Магия — это искусство, а не наука.
Итак, первый — Фландри. Кто следующий?
Граймс был немало уязвлен: он знаком с Клариссой тысячу лет, Соня почти столько же. А она вызвала первым этого чужака, которого видела-то только один раз! Видимо, сэр Доминик произвел на нее сильное впечатление.
Граймс повернулся к остальным.
— Ну что ж, похоже, сработало. Но почему он?
— А почему нет? — сладким голоском спросила Соня. — Он человек надежный и изобретательный.
— И я рад, что он, наконец, слез с моей шеи, — добавил Граймс II. Он не высказал вслух надежду, что другие вскоре последуют его примеру, но все поняли.
Мэйхью в кресле вздрогнул, словно ему приснился кошмар.
— С ней все в порядке? — спросил Граймс у Метцентера.
— Да, коммодор… — телепат как будто хотел что-то добавить, но сдержался.
— Вы можете сказать ей, чтобы она и остальных перетащила?
— Я… я попытаюсь. Но, понимаете, это для нее… очень большое напряжение.
— Черт возьми, это срочно.
— Я знаю, коммодор. Но не стоит ее торопить.
— Дрютхен, фон Дондерберг… Они знают, что Фландри на борту?
— Нет. Пока фон Дондерберг командует там, все, включая и кормежку пленников, происходит по расписанию. Маловероятно, что Клариссу и сэра Доминика побеспокоят.
«Побеспокоят?» — подумал Граймс. Несколько странное выражение…
— Потерпите, коммодор, — сказал Метцентер.
Граймс никогда не узнал, сработало ли его собственное воображение или Метцентер специально передал ему эту картину. Так или иначе, он узнал, что происходило — вернее, произошло. Он увидел Клариссу, обнаженную — ибо этого требовали правила магии ее предка-дикаря, — уверенно и быстро работающую над наброском на сигнальной панели. Под ее пером возникает изображение человеческой фигуры… фигуры сэра Доминика. Какие тайные желания извлек из ее подсознания наркотик, принятый Мэйхью?
И вдруг… Фландри оказался рядом.
Беспринципный, нахальный Фландри вдруг очутился лицом к лицу с прекрасной обнаженной женщиной, жаждущей и открытой.
Скорее всего, Метцентер не передавал коммодору свои ощущения, но, несомненно, считал его чувства. И тут в голове Граймса прозвучал голос:
— Мэйхью не узнает. Мы об этом позаботимся.
— Но… как она могла? — еле слышно спросил потрясенный Граймс.
В ответ раздалось что-то вроде тихого смешка.
— А как могли вы? А Соня? А Мэгги? Некоторые — в том числе и вы, коммодор — считаете, что путешествие в другую Вселенную — это все равно что поездка в отпуск. Вселенский отпуск, так сказать… Уж извините, вырвалось. А Кларисса была в таком же напряжении, как любой из нас, и даже большем. Так что для нее вполне естественно отблагодарить избавителя таким слегка архаичным способом. Вы ревнуете, коммодор?
— Честно говоря, да, — ухмыльнувшись, признался Граймс.
— Какого черта ты смеешься? — жестко вопросила Соня.
— Ну, э-э-э… Я представил себе, куда могло занести сэра Доминика. Ты же знаешь, талант Клариссы несколько… своеобразен.
— У тебя несколько своеобразное чувство юмора, — отозвалась она, но, похоже, слегка заволновалась.
Больше картин в мозгу Граймса не возникало, и он был весьма признателен Метцентеру за эту любезность. Но он все еще не знал, когда Кларисса соберется возобновить свои магические экзерсисы.
Он выбил трубку в одну из внушительных пепельниц, расставленных по всей рубке. Набил, разжег…
— Пожалуйста, Джон, только не здесь, — сказала Кларисса. — И так дышать нечем.
Она была обнажена, как ему и представлялось. Она стояла перед сигнальной панелью и вносила последние штрихи в портрет Граймса. Фландри сидел на койке. Он был полностью одет, только…
— Вытрите с лица помаду, сэр Доминик, — холодно посоветовал Граймс.
Глава 23
Кларисса не обратила внимания на эту реплику. Она оторвала лист с изображением Граймса, отложила его в сторону и начала новый набросок. Коммодор смотрел на ее работу поверх гладкого обнаженного плеча. Сходство было несомненным.
— Сейчас, — напряженно прошептала Кларисса.
И экс-императрица Эйрин, материализовавшись посреди рубки, чуть не сбила коммодора с ног.
— Упс! — весело и бодро воскликнула она. — С ума сойти, я уже здесь. Может, накинешь что-нибудь, милочка? А то все эти мужики…