Темные кадры
Шрифт:
– Николь, где ты?
Я кричал. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы ответить, не знаю почему. Как если бы она не узнала мой голос. Может, это паническая реакция на мой крик.
– В такси, – говорит она наконец. – А ты, ты где?
– Ты одна в такси?
Почему она так долго выжидает, прежде чем ответить на мои вопросы?
– Да, они… они меня отпустили.
– Ты уверена?
Какой дурацкий вопрос!
– Они сказали, что я могу возвращаться домой.
Ну вот. Я выдыхаю. Все кончилось.
Выиграл! Я победитель!
Моя грудь раздувается, хочется кричать, вопить.
Прощай, Деламбр из агентства по трудоустройству.
Потом принимаюсь яростно колотить по нему.
Поучилось, получилось, получилось!
– Ален… – говорит Николь.
Я ору от радости.
Мать-перемать, я отымел их всех до одного. Я ликую.
Я могу тратить по пятьдесят тысяч евро в месяц до конца моих дней. Я куплю три квартиры. По одной для каждой дочери. С ума сойти.
– Ален… – повторяет Николь.
– Мы победили, любовь моя! Где ты, скажи мне, где ты?
Только тут я понимаю, что Николь плачет. Тихо-тихо. Сразу я этого не заметил, но теперь, когда прислушиваюсь, различаю ее тонкие всхлипывания – те, которые причиняют мне столько боли. Ничего удивительного, просто реакция на пережитый страх. Ее нужно успокоить.
– Все закончилось, любовь моя, клянусь тебе, все закончилось. Больше тебе нечего бояться. С тобой ничего не случится. Я должен буду тебе объяснить…
– Ален… – снова говорит она и больше ничего сказать не может.
Она снова и снова повторяет мое имя, словно двигаясь по замкнутому кругу. Придется столько всего ей объяснить. Но на это нужно время. А сейчас важнее успокоить.
– А ты, Ален… – спрашивает в этот момент Николь. – Где ты был?
Она не спрашивает, где я сейчас, но где я был, когда она так нуждалась во мне. Я ее понимаю, но она не знает всех условий задачи. Нужно будет объяснить ей, что, по сути, я никогда не отдалялся от нее, что все то время, когда она испытывала страх, я добивался для нас двоих окончательной победы над нашей собачьей жизнью. Не переставая говорить с ней, я тронулся с места, выехал с паркинга «Эксиаль» и свернул на скоростную автостраду к Парижу.
– Сейчас я в районе Дефанс.
Николь совершенно сбита с толку:
– Но… что ты там делаешь, в Дефанс?
– Ничего, я еду к тебе и все объясню. Тебе больше нечего бояться. Ведь это самое главное, правда?
– Мне страшно, Ален…
Нам очень непросто понять друг друга. Ей придется перешагнуть через то, что ее вынудили пережить. Мы вместе поработаем над этим. Я выезжаю на окружную.
– Любимая, больше нет никаких причин бояться. – Я повторяюсь, но что еще можно сделать? – Мы увидимся совсем скоро. – Да, ехать быстрее, скорее почувствовать ее в моих объятиях. – Знаешь, что мы сделаем? – Подбодрить ее. – Мы начнем новую жизнь – вот что мы сделаем. У меня для тебя грандиозные новости, ангел мой. Грандиознейшие новости! Ты и представить себе не можешь…
Но сейчас бесполезно ей рассказывать что бы то ни было: она плачет. Пока она в таком состоянии, ничего не поделать.
– Я скоро буду…
Я хотел бы сказать «буду дома», но не могу так назвать то место, где мы встретимся. Физически не способен, а потому подбираю слова. Николь повторяет раз за разом: «Ален, Ален…» Мне от этого действительно дурно. И я начинаю нервничать.
– Я буду через полчаса, хорошо?
Николь берет себя в руки.
– Да, – говорит она наконец, громко шмыгая носом. – Хорошо.
Молчание в трубке. Она отсоединилась первой.
Пять минут спустя я подъезжаю к воротам Клиньянкур. Звоню. Гудки. Один, второй, третий. Одни гудки. Автоответчик. Я снова набираю номер. Порт-Виллет. Снова автоответчик. Во мне зарождаются дурные предчувствия. Даже мысленно я не смею произнести имя Фонтана, но он здесь, передо мной, вокруг меня – повсюду. Я нервно постукиваю по рулю. Я выиграл и теперь отказываюсь бояться. Снова набираю номер Николь. И Николь наконец отвечает.
– Почему ты не отвечала? Где ты?
– Что?
Потерянный, механический голос. Я повторяю свой вопрос.
– Я была в лифте, – наконец говорит Николь.
– Ты… ты доехала? Ты вернулась, ты заперла дверь?
– Да. – Она испускает глубокий вздох. – Да, я заперла дверь.
Я представляю, как она снимает туфли – как всегда, носком поддевая за каблук. Ее вздох – знак облегчения. Для меня тоже.
– Я буду через четверть часа, любовь моя, хорошо?
– Хорошо, – говорит Николь.
На этот раз первым отсоединяюсь я. Ввожу адрес в GPS. Съезжаю с окружной. Каким-то чудом уже через несколько минут я оказываюсь на авеню де Фландр. Но мои беды еще не кончились: улицы заполнены припаркованными машинами. Я поворачиваю, кручусь, пытаясь найти место. Интересно, в этом районе существуют общественные стоянки? Поднимаю глаза к высоткам. Уродство. Я улыбаюсь. Квартиру, которую купила Николь, я подарю «Эммаусу» [46] . Сворачиваю направо-налево, возвращаюсь обратно, разглядываю машины, припаркованные вдоль улицы, отъезжаю подальше, снова возвращаюсь, все больше и больше раздражаясь от выписывания бесконечных концентрических кругов. Медленно двигаясь мимо, разглядываю вереницу машин, припаркованных у правого тротуара, потом такую же вереницу у левого.
46
«Эммаус» – крупнейшая благотворительная организация помощи малоимущим.
Внезапно сердце подскакивает, желудок поднимается к горлу.
Нет, это невозможно. Мне показалось.
Сглатываю слюну.
Но что-то во мне подсказывает: вполне возможно.
Правильный рефлекс: вместо того чтобы остановиться, я продолжаю свой путь. Я должен удостовериться. Руки мои дрожат, потому что на этот раз, если я не ошибся, произошла катастрофа, прыжок в пустоту без страховки. Еще раз сворачиваю направо, второй, третий раз, оказываюсь на той же улице, в том же месте, держу голову строго повернутой вправо и прищуриваю глаза, как человек, сосредоточенный то ли на дороге, то ли на своих мыслях, но ясно различаю, проезжая мимо, женщину за рулем черного внедорожника: это Ясмин. На ней наушник.
Никакого сомнения, это она.
Она ждет.
Нет. Она подстерегает.
Ибо если молодая арабка здесь, в машине на улице в тридцати метрах от дома Николь, значит Фонтана тоже здесь.
Они подстерегают меня. Они подстерегают нас. Николь и меня.
Я продолжаю рулить, сворачивая то там, то тут, наудачу. Мне нужно время понять, что происходит.
Дорфман отдал распоряжения. Фонтана подчинился, что поставило финальную точку в его задании.
Нетрудно сделать вывод: теперь, когда контракт с бывшим патроном завершился, Фонтана работает на себя. Тринадцать лимонов – неплохая мотивация. Есть на что провести остаток жизни без малейших проблем.