Темные пространства
Шрифт:
Я заметил многое, ускользнувшее от внимания при первом просмотре. Я заметил висевшие в простенках между окнами картины и панно на задней стене. Я заметил, что на женщине был лишь халат, надетый на голое тело, а на ее дочери — ночная рубашка, и обе были босы. В ужасном крике, доносившемся с улицы, я различил-таки отдельные голоса; какая-то женщина не переставая кричала: «Ира! Ирочка!». Еще я разглядел под лестницей дверь в соседнюю комнату; там на полу, спиной ко мне, сидел мужчина; он делал резкие движения правой рукой, словно отмахивался от мух. Я несколько раз просматривал этот кадр, прежде чем понял: сидящий не отмахивался, а бил. Небольшим предметом, чем-то вроде отвертки, он раз
И еще я заметил, что на втором окне (оно попало в кадр лишь при последнем рывке камеры) штора так и не была задернута. Хозяйка дома, как видно, не успела довести задуманное до конца и правильно применить выработанный ею самой рецепт защиты от безумия — хотя вряд ли задернутая штора помогла бы ее семье. Во всяком случае, я хорошо видел окно, и за этим окном стояла темная южная ночь: ни зарева, ни одного отблеска — ничего.
Глава 2
МЕРТВЫЕ И ЖИВЫЕ
— Нет, я решительно отказываюсь идти в таком виде! — заявил доктор. — Полицейские могут так работать, пожарные могут — хотя не вижу, что здесь делать пожарным, — а я не могу. Если меня взяли в головную группу, значит, моя помощь необходима, я правильно понимаю? Но в этой резине я не могу говорить с людьми, не могу их успокоить — я могу их только пугать. И потом, как я понял, ваши анализаторы ничего не показывают?
— Отставить! — грозно скомандовал полковник. — Что значит не показывают? Психакс вон тоже не показывали. Мало ли какая дрянь здесь может быть!
Он сделал движение к психотерапевту, чтобы помешать ему, но не успел — тишайший доктор Завадски отпрыгнул и с неожиданной ловкостью стащил противогаз.
Все застыли, наблюдая за ним. Доктор, с маской в руке, с взъерошенными волосами, несколько раз глубоко вздохнул и замер, словно к чему-то прислушиваясь.
— В крайнем случае вы будете иметь еще одного пациента, — сказал он, обращаясь к полковнику. — Это не страшно. Уверяю вас, я не буйный.
Однако ничего пугающего с ним не происходило, доктор не спешил превращаться в пациента. Тогда мы с полковником, не сговариваясь, тоже стащили маски, а за нами это сделали и остальные.
— А все же так нельзя, — пробормотал полковник, ни к кому конкретно не обращаясь. — Наверное, дым уже рассеялся. Но в земле все равно должен остаться. И в воде тоже. Надышаться можно за милую душу. Ну что, теперь все готовы?
От пригорка, на котором мы стояли, до окраины поселка оставалось не более двухсот метров. Ничто не указывало на то, что с его обитателями случилась беда. Все так же грелись на солнце пирамидальные, овальные или же — реже — обычные двухэтажные дома, так же реяли над ними флаги, а кое-где плавали в небе обвешанные колокольчиками и эоловыми арфами привязанные аэростаты самых причудливых форм и цветов — эта новинка, изобретенная здесь, в Китеже, быстро вошла в моду, и мне уже приходилось встречать ярких дракончиков и пестрых попугаев в хмуром небе над Юрьевцем.
Необычное это было место и необычные люди его населяли. Новый Китеж был основан 12 лет назад как поселок общины «Дом Гармонии». Руководитель общины Максим Путинцев имел весьма противоречивую репутацию. Одни считали его гением, пророком, другие — амбициозным чудаком, если не сумасшедшим. А кем еще прикажете считать человека, убежденного в собственном бессмертии и обещающего дать его своим ученикам — по крайней мере лучшим из них? Человека, заявляющего, что ему известны последние тайны бытия и секреты некоего неизвестного учения и что он готов указать путь спасения для всего человечества?
Можно было как угодно относиться к претенциозным и в чем-то нелепым заявлениям Учителя Максима, к его мессианским замашкам, но реальность (весьма неприятная и неожиданная для критиков) состояла в том, что самые обычные люди, став членами общины, спустя некоторое время действительно создавали нечто замечательное, демонстрируя несомненный талант. За короткое время Новый Китеж дал столько лауреатов всевозможных премий, сколько не дала ни одна крупная держава. Поэтому в обществе к «Дому Гармонии» сложилось противоречивое отношение: восхищение здесь соседствовало с сарказмом, изумление — с некоторой брезгливостью, и чего тут было больше, я сказать не берусь.
При возникновении «Дома» он кем-то из наших чрезмерно бдительных сотрудников был отнесен к общинам конфессионального типа и, стало быть, подлежал контролю со стороны Управления; его включили в группу «А» — «условно опасные». Путинцев всякий раз, когда вспоминал об этом, ядовито усмехался и отпускал какую-нибудь колкость про «кретинов, неусыпно протирающих штаны в борьбе за общественный покой». Я старался пропускать эти насмешки мимо ушей — снять общину с контроля было гораздо труднее, чем включить. «Дом Гармонии» был отнесен к моему ведению. Я должен был время от времени посещать Новый Китеж, проверяя, не нарушается ли там Декларация прав и не попирается ли свобода воли. Признаться, делал я это весьма охотно, несмотря на насмешки Путинцева. Не скажу, что с обитателями поселка было легко общаться — с талантливыми людьми всегда нелегко, — но здесь было очень интересно; необычное это было место, одним словом.
— Ну, если все готовы, поехали! — скомандовал руководитель нашего отряда.
Мягко взревели мощные двигатели, и огромный глайдер, начиненный всевозможным спасательным оборудованием, плавно двинулся с места.
Однако наша поездка оказалась недолгой. Едва глайдер миновал последний поворот и перед нами открылась улица, водитель нажал на тормоз. Прямо посреди улицы, скорчившись, сжавшись в комок, лежал человек. Это была женщина, и она была мертва, тело уже начало коченеть. Мы с трудом смогли повернуть ее. Я увидел закатившиеся глаза и насквозь прокушенную нижнюю губу; кровь, стекавшая по подбородку, уже высохла, и на асфальте осталось лишь липкое пятно. Никаких других ран на теле не было.
Метрах в двадцати, обвившись вокруг столба, словно обнимая его, лежал еще одни человек, а на другой стороне, у низенького заборчика, — сразу двое. И дальше по всей улице виднелись неподвижные тела.
— Понятно… — пробормотал полковник и, обращаясь к своим, скомандовал:
— Давайте берите носилки и системы, все, сколько есть. В темпе, в темпе!
— Надеетесь, что будут и живые? — спросил кто-то. Он не ответил.
…Мужчина лет 40 — 45: скрытый перелом левой руки, сильный ушиб левой стороны лица; по всей видимости, откуда-то упал. Указанные травмы не являются несовместимыми с жизнью, причиной смерти скорее всего является остановка сердца.