Темные сны Прометея
Шрифт:
С наслаждением он вдыхал свежий вечерний воздух. Тихий район, где располагалось кафе, был совсем рядом с его домом. Несколько многоэтажек, никаких широких улиц. Идеальное место для жизни. На улице уже загорелись фонари, затемняя приятную синеву неба. Обидно, что свидание завершилось неудачно, но ведь это же не последний день жизни, утешал себя Валентин.
Тишину вечерней улицы пронзил дикий вопль. Через секунду он повторился снова и мужчина со всех ног, насколько позволяло его состояние, бросился по тротуару. Кричала женщина, возможно, даже Алла – а ее бросить он никак не мог.
Через
– Не подходи к ней! – крикнул он незнакомцу, который приближался к девушке из темноты переулка.
Ответа не последовало и Валентин рискнул сделать несколько шагов. Алла выглядела испуганной, но почти не шевелилась и не пыталась убежать. Фигура незнакомца казалась размытой, и мужчина никак не мог понять, почему. Но все же приблизился еще немного.
– Стой, где стоишь, – грозно добавил он противнику и снова взглянул на девушку. Та по-прежнему сидела неподвижно. Фигура в переулке тоже замерла.
– Так она и тебя кинула? – раздался голос из темноты.
– Она? Нет, – вопрос застал Валентина врасплох.
– Ну и стерва же ты! Вчера я, сегодня он?!
– Нет! – отчаянный голос Аллы растопил бы даже ледяное сердце, не говоря уже о покоренном ей Валентине. – Это неправда! – На щеке сверкнула слеза.
– Оставь ее, – произнес мужчина и подошел в девушке ближе, чтобы защитить. Слабость постепенно уходила из ног, но сердце стучало, как молот.
– Иначе что? – Громкий голос раздался совсем рядом и когда нападавший оказался поблизости, Валентин неожиданно для себя ударил его по лицу изо всех сил.
Тот оступился и упал в грязь.
– Не верь ему, Валентин, пожалуйста, – умоляюще произнесла Алла. – Я не знаю его!
Мужчина подошел ближе к своему противнику. Тот ловко отполз в сторону и поднялся на ноги.
– Зря ты так, – угрожающе заявил тот и с силой выбросил вперед кулак.
Валентин отклонился назад, затем перехватил его запястье, а второй ладонью прикрыл нападавшему нижнюю часть лица с такой силой, что тот не мог пошевелиться. Перед ним оказалось свободное от одежды плечо, и он понял, что адски голоден. Мужчина посмотрел в полные ужаса глаза своего противника, а затем вонзил зубы в мускулистую руку.
– Я в тебе не сомневалась, – без тени страха сказала Алла, когда затих истошный, заглушенный крепкой ладонью крик. – Ты справишься.
Она поднялась, поправила платье и немного отряхнулась, а потом направилась в сторону кафе, оставив Валентина наедине со своим обедом. Тот оторвался от еды. Замерев на некоторое время, он тупо смотрел на стену. Шла внутренняя борьба между остатками самообладания и истинными желаниями. И голодом.
Когда цокот каблуков по тротуару затих вдали, Валентин уже не сомневался, что держит в своих руках свой самый вкусный ужин.
Пять яблок власти
Профессор Подбельский осторожно поправил галстук и вытянулся за кафедрой. Его небольшой рост не позволил сделать
– Повторите, что вы сказали, молодой человек. Я не расслышал ваш вопрос.
Разумеется, этот вопрос он уже слышал. И слышал не раз. За все двадцать пять лет, что он преподает на кафедре современную историю, не проходило и года, чтобы кто-то не спросил…
– А что было бы, если бы революционное движение в стране взяло верх?
Подбельский внимательно посмотрел на студента, что задал вопрос. Совсем еще юный мальчишка, первый курс. И хотя в университете с неодобрением относились к таким личностям, профессор считал нужным дать ответ. Пусть лучше знают, чем фантазируют, чертовы романтики.
– Вы же знаете события двадцатого века, правда? – слегка прищурился он, провоцируя любопытного мальчишку.
– Да, разумеется, – с жаром подхватил тот, вскочив с места, и начал тараторить: – В начале двадцатого века вспыхнула Первая Мировая Война, когда правители основных государств Европы разделились на две группы. Одна поддерживала агрессора, а вторая им противостояла. Во время этой затяжной войны родилось множество революционных движений, которые за несколько лет слились в общее антивоенное и антигосударственное. Результатом стало свержение многих правительств Европы.
– Прекрасно. – Подбельский улыбнулся, провокация удалась. – А знаете ли вы, как эти события называются по ту сторону границы, в странах победившей революции?
– Борьбой за свободу, народную власть и еще как-то… – здесь студентик смутился и немного спрятался за парту.
– Вы же отлично все помните, – профессор-провокатор широко улыбнулся, сверкнув зубами. – То, что это слово не в чести в нашей империи, еще не значит, что вам запрещено его произносить. По крайней мере, в этой аудитории. Ну же?
– Антиимпериалистской, – последовал робкий ответ.
– Да, действительно. – Подбельский выдержал театральную паузу, наслаждаясь тишиной, которая повисла в аудитории. – Похоже, вы действительно хорошо знаете этот период. Не желаете ли рассказать о событиях, которые последовали после тысяча восемнадцатого года? Как вас, простите?
– Николай.
– Слушаю вас очень внимательно.
Профессор облокотился на идеально чистую кафедру. Он терпеть не мог, когда его дорогой пиджак регулярно покрывается пятнами от пыли или мела. Современные технологии позволяли транслировать изображение на экран, но у него болели глаза и потому видеотрансляторы применялись крайне редко.
– В двадцатому году, к моменту, когда закончилась Великая Война, большая часть европейских стран была разорена. Правительства не могли поддерживать экономику и путем революций власть перешла в руки восставших. Наша империя менее других пострадала в результате военных действий, поскольку сражения велись в приграничных зонах.
– Но и у нас были потери, – вставил свое слово профессор. Остальная аудитория затихла.
– Да, территориальные. На землях Украины и Польши тоже было мощное движение, однако в двадцать четвертом и двадцать восьмом соответственно эти страны вернулись в нашу империю.