Темные туннели
Шрифт:
Анатолий запустил растопыренные пальцы в волосы и тихо застонал.
«Молчать! — приказал он сам себе. — Кто дал право тебе раскисать, солдат? Кто позволил превратиться в трусливого слизня, забыв, что ты не один, что на тебе ответственность за жизни твоих бойцов?!»
Анатолий выпрямился и с вызовом посмотрел Корбуту в глаза. Пусть этот экспериментатор знает, что перед ним те, кто способен переносить боль без всяких генетических модификаторов. Пусть обстоятельства изменились, но они все равно получат доступ в лабораторию, а значит, и шанс выполнить задание.
Профессор преспокойно выдержал испепеляющий взгляд Анатолия, завершил свою речь намеком на великую историческую миссию, которую группе предстоит выполнить сразу по окончании эксперимента, и удалился в сопровождении Никиты.
В клетке воцарилась тишина. Было слышно, как потрескивает фитиль в плошке с машинным маслом. Анатолий почувствовал, что нужно подбодрить ребят. С трудом подыскивая слова, он напомнил им, что еще не вечер и что, пока они все еще вместе, остается шанс вырваться из плена и выполнить задание. Однако его речи не произвели на парней должного впечатления. Все подавленно молчали. Отчаявшись, Анатолий лег на пол, подложил руки под голову и устремил взгляд в потолок темницы. Так прошел час или два, а потом раздались легкие шаги. Анатолий вздрогнул. Почему так быстро? Ведь профессор говорил о времени, которое понадобится на подготовку эксперимента. Успели справиться раньше, чем планировали? Раздался звон.
Анатолий сел и увидел по ту сторону решетки металлический бак, покрытый многочисленными вмятинами. Доносившийся из него запах напомнил Анатолию о том, как давно он не ел. И вдруг рядом раздался мелодичный женский голос:
— Здравствуйте.
Услышав этот голос, Анатолий забыл о голоде и поднял глаза. Еду для узников принес его ангел в красной косынке. Красавица, торговавшая на Проспекте Маркса книгами, преобразилась в тюремщицу, она принесла пищу для заключенных! Анатолий приблизился к решетке, взялся за нее руками и прижался лицом к холодным прутьям. Все такая же красивая, но уже без улыбки.
— Я так и не купил у вас ни одной книги, Лена. Девушка пристально посмотрела на Анатолия и узнала его:
— Вы?! Что вы тут делаете?
— Искал встречи с вами. Пришлось набезобразничать, чтобы сюда попасть. — Толя скривился в ухмылке. — Но вот нас видеть на этой станции и в этой роли немного странно. Или вашей ролью была «наивная и очаровательная продавщица агитпропа», а теперь-то уже — маски долой?
— Я не играю никакие роли! Меня заметило партийное начальство… И распределило на Дзержинскую…
«Все-таки Дзержинская», — подметил Анатолий.
— Заметило начальство… За красивые глаза? — ехидно уточнил он.
— За заслуги в деле распространения идеологически верных знаний, — твердо, с вызовом сказала девушка. — Мне оказаны высокая честь и доверие… Меня направили сюда. Буду учиться управлять паровозом!
— Поддерживаете смертников искрометным юмором, — кисло улыбнулся Анатолий. — Мило.
— Это не шутка! Наше руководство собирается доставить в Метро из Мавзолея на Красной площади тело Владимира Ильича Ленина. А потом на траурном поезде торжественно перевезти его в Мавзолей-2 на нашей ветке.
— Что за гон?! — очнулся Колька-каратист. — Какой еще паровоз? Как он сюда пролезет? Чем вы его заправлять собрались? Толян, что ты ее слушаешь?!
— Паровоз есть, — упрямо сказала девушка. — Потому что он есть! Особый паровоз, компактный и экономичный. Построен почти сто лет назад сормовскими рабочими по личному указанию товарища Сталина специально для туннелей Метро! — Она явно повторяла заученный только вчера урок. — Иосиф Виссарионович предвидел проблемы с электроснабжением и приказал ученым разработать метропаровоз!
— И что же вы делаете тут? — посмотрел на комсомолку Толя. — При чем мы здесь мы? При чем здесь это место?
— Что здесь делаете вы, вот вопрос. — Девушка вспыхнула румянцем. — А я… я… Я теперь на службе.
— Как они вас взяли в оборот, — покачал головой Анатолий. — Ну да… Не могут же они доверить такое ответственное дело человеку, который не состоит в Комитете госбезопасности. Так сказать, сначала вас надо замазать…
— Я не… Я не палач! — Голос Елены дрожал.
— Но вы тюремщик. — Толя печально улыбнулся. — Ничего. Я понимаю. Ради высокой цели… Можно и потерпеть!
— Мне уйти? — Она, казалось, забыла уже, зачем здесь.
— Если вы уйдете, точно станете палачом, — усмехнулся Толя. — Ведь тогда вы обречете нас на голодную смерть. Давайте сюда вашу баланду.
Елена, пряча глаза, принялась разливать пахучее варево по железным мискам. Кажется, ничего страшного. Пахло супом. Гуляш? Ах да, их ведь не вешать собрались. У Корбута на них далеко идущие планы. Нельзя обращаться с ними как с отработанным материалом… Пока они не отработали свое.
Парни зажевали, зачавкали жадно. Сколько они не ели? День? Два?
Толя смотрел на них, и почему-то голод отступал. Он вспоминал миф об Одиссее и волшебнице Цирцее, которая угостила спутников героя колдовской пищей и превратила их в свиней. В покорных свиней…
«Нет, может, девушка и не виновата ни в чем, — сказал себе Анатолий. — Может, действительно просто мечтает стать машинисткой, встать у рычагов паровоза, который повезет истлевшую мумию Вождя на его конечную станцию, на вечное упокоение, под землю. И ради этого соглашается на испытания, на проверки на вшивость, которые учиняют ей товарищи в погонах… Ну и мечта!» Толю передернуло.
Вдруг ему стало так тоскливо, так тошно — и от пахучего супа, и от чавкающих друзей, и от своей юношеской наивности, и от обманутых надежд! Не было у него пистолета, чтобы выстрелить себе в висок, не было фонаря, чтобы распороть темноту. Ничего не было. Кроме Гумилева.
Он и раньше Толю спасал вот в такие душные, темные минуты. А сейчас, кроме Гумилева, больше и некому было прийти на помощь к Анатолию. И сначала сам для себя, полушепотом, а потом все громче, вслух, он стал читать стихи.