Темные воспоминания

Лэнс Джек

Теперь для Дженни Дугал завтра действительно не наступит никогда.

Тот вторник, 15 июня, оказался окрашен в черные, траурные тона. Вечером Рейчел позвонила нескольким друзьям и знакомым в Шотландию. Спать она не могла. Только к четвергу сумела немного прийти в себя. Она по-прежнему не находила себе места от горя, но ее слезы из бурных потоков уже превращались в тихие ручейки. Вот тогда и решила, что на похороны поедет одна.

Ее решение стало для него неприятным сюрпризом, однако и на следующий день, в пятницу, Рейчел была непреклонна. Намереваясь выехать рано утром

в субботу, она рассчитывала задержаться в Шотландии еще на несколько дней после поминальной службы, которая должна была состояться в понедельник.

Рейчел хотела повидаться со многими людьми и договорилась со своей теткой Элизабет, что та предоставит ей собственный коттедж — начиная со среды, поскольку до того он был занят другими гостями. Ардроу-Хаус, деньги за аренду которого тетя Элизабет откладывала на черный день, располагался в живописном лесу под Эбойном. [8] И в марте Джонатан побывал там, в том месте, которое Рейчел по праву считала своим вторым домом.

Он попытался убедить ее в том, что должен поехать в Шотландию вместе с ней, но она не пожелала его слушать.

8

Эбойн — городок в 30 милях к западу от Абердина, на самой границе Шотландского высокогорья.

— Почему ты не хочешь, чтобы я поехал с тобой? — спросил он.

— Говорютебе, я хочу сделать это сама: она была моейподругой.

— Она была и моим другом тоже, — сказал он, уже понимая, что проиграл. — А ты — моя девушка. Неужели это ничего не значит?

— Это многое значит, — заверила она. — Но не в таком случае.

В пятницу, перед отъездом, Рейчел почти не разговаривала с Джоном. Весь день он провел в ее квартире, и молчание между ними стало осязаемым. Рейчел выглядела утомленной. Наконец она призналась, что не спала уже несколько ночей.

— Тем более не стоит сидеть самой за рулем всю дорогу до Шотландии, — заявил он. — По крайней мере, ты могла бы взять билет на самолет.

— Нет, машиной лучше. Это даст мне время хорошенько подумать. Есть одно дело, которое я откладывала слишком долго, — загадочно добавила она.

— Что ты имеешь в виду?

Измученная, с темными кругами под припухшими глазами, она посмотрела на него и сказала:

— Дай мне сделать то, что я должна. Иначе мне не будет покоя.

Он не имел ни малейшего представления, о чем идет речь, и стал умолять ее довериться ему. Разве могут они поддерживать серьезные отношения, если у нее есть от него секреты? Но она лишь покачала головой и отвернулась.

Ему хотелось схватить ее за руки и потребовать признаний в том, что она скрывает. Но он заставил себя прикусить язык и промолчать. Нужно проявить понимание и прислушаться к ней. Иначе в конечном итоге он своими руками разрушит то, что было для него дороже всего на свете.

Впоследствии он горько пожалел о своем молчании.

В субботу утром, 19 июня, Рейчел закинула дорожную сумку в багажник и отправилась

в долгий путь в Шотландию. В ее глазах стояла печаль, а у Джонатана, когда он махал ей вслед рукой, щемило сердце.

В тот же день, после обеда, он позвонил ей. Рейчел как раз подъезжала к Гретне Грин по шоссе М6. А когда он перезвонил ей вечером, она уже была в «Старом колесе» на Куин-стрит в Абердине, где рассчитывала провести четыре дня, до утра среды будущей недели.

Днем в воскресенье он еще раз поговорил с ней. Она пока никуда не ездила. Боязливое и тревожное ожидание похорон, которые должны были состояться на следующий день, дамокловым мечом повисло над ней, и Джонатан сначала даже не узнал по голосу ту живую, энергичную Рейчел, какой она была всегда. Нет, она не отличалась безудержной жизнерадостностью — как и у всех, у нее случались черные дни, — но, подобно Дженни, была столь же общительной и дружелюбной.

Весь понедельник Джон постоянно думал о Рейчел. Вечером позвонил ей, и у них состоялся долгий печальный разговор о похоронах.

Во вторник мобильник Рейчел был выключен целый день, и его звонки неизменно переводились на голосовую почту. Он набирал ее номер раз тридцать, не меньше, но всякий раз напрасно. Она ему так и не перезвонила. Очевидно, у нее просто не было ни сил, ни желания. В среду — вчера — она все еще оставалась вне зоны доступа. Джон позвонил в «Старое колесо» и поговорил с Лорин, управляющей мини-гостиницей. Та сказала ему, что Рейчел во вторник утром неожиданно съехала.

Во вторник. А ведь Рейчел должна была оставаться в «Старом колесе» до среды, но покинула гостиницу именно в тот день, и Лорин не знала почему: Рейчел ничего ей не сказала. Джонатан решил, что она просто на день раньше переселилась в коттедж Элизабет.

Странно, однако, что она ни словом не заикнулась об этом. Странным было и то, что телефон ее оставался выключенным. Все казалось странным, и с каждым часом он беспокоился все сильнее. Наконец позвонил в Ардроу-Хаус, но и там никто не ответил. Это, уговаривал себя Джон, означало всего лишь то, что ее не было дома. Тогда он позвонил тете Элизабет. Рейчел обязательно должна была заехать к тетке, если намеревалась поселиться в коттедже на день раньше, — хотя бы для того, чтобы взять ключи. Он поговорил с ней, но не смог узнать о Рейчел ничего нового. Элизабет сообщила: его девушка пока не приехала, но она ожидает ее со дня на день. А ключи от коттеджа вручила ей еще в понедельник, сразу после похорон. Кроме того, Элизабет поведала, что Рейчел произнесла очень трогательную речь над гробом подруги.

Дурное предчувствие, охватившее Джонатана, только усилилось.

Такое впечатление, будто Рейчел исчезла без следа. Куда, ради всего святого, она могла запропаститься? Что на нее нашло? А может, она решила остаться в Ардроу-Хаус? Это было вполне возможно, но почему тогда она ни слова не сказала тетке? Он набирал номер коттеджа снова и снова, однако ответа так и не получил. Кому еще позвонить, Джон не знал.

«Мне нужно многое сделать, — сказала она. — Иначе я не буду знать покоя».