Тёмные времена II. Искры черного пламени

Виноградова Мария Владимировна

– Даже так, – удивленно вскинул брови Гард и безотчетно потер переносицу.

Голова начинала странно гудеть, и глаза зажгло, словно кто-то бросил в них горсть перца. Слабость разлилась по всему телу, вынуждая его опереться на стол, но руки перестали слушаться, и император уже почти не осознавал того, что рухнул на пол без движения.

– Тьма! – выругался Рин, подскакивая к бессознательному другу и переворачивая того на спину.

Лицо Латгардиса было неестественно бледным, дыхание – рваным и неровным, а царапина на скуле почернела,

будто выжженная огнем. Все тело мужчины охватила непроизвольная дрожь – страшный предвестник конвульсий.

– Клаврена быстро сюда! – рявкнул амисто робко выглядывающему из-за косяка слуге-гоблину. – Нужно противоядие от древянки!

Тот молча и стремительно исчез, а Рин, стараясь сдерживать подступающую к горлу панику, расстегнул ворот рубашки императора, прислушиваясь к слабеющему дыханию. Тот, кто послал сюда убийцу, знал о Латгардисе куда больше, чем позволено кому бы то ни было. Знал то, что император терпеть не мог постоянного надзора за собой и отказывался от любой охраны, равно как и легко вычислял тайную, в свое время приставленную к нему Рином. В тот раз советник действительно едва не угодил в опалу и после подобного обезопасить не желающего того друга не пытался. За что теперь Латгардис и платил в полной мере.

Древянка – растение, встречающееся только далеко на юге, рядом с огненными жерлами вулканов. Столь же опасное, сколь и действенное: вытяжка из жестких стеблей вызывала практически мгновенный паралич и выжигала жертву изнутри. И была одним из тех немногих зелий, которые успешно могли убить даже императора, несмотря на его устойчивость к ядам, только благодаря которой он сейчас еще дышал.

Но каждая минута – это приближение конца, страшного и мучительного. Как только яд доберется до сердца, сознание вернется, и тело Гарда охватят судороги, после начала которых противоядие уже не подействует.

Клаврен, придворный маг, слишком запаздывал. Счет шел на мгновение, и Рин более не колебался. Закатал рукава своей рубашки, опуская на тонкие запястья широкие браслеты с крупными сапфирами изумительно правильной формы, внутри которых пульсировало и билось стремительно разгорающееся сияние. Браслеты высверкнули голубоватыми искрами и внезапно сжались, впиваясь в кожу неожиданно острыми режущими кромками. Но ни капли крови не заструилось из-под странных украшений – только серебро металла стало быстро темнеть, приобретая красноватый оттенок, словно напитываясь добровольно отданной кровью.

Темный эльф прижал ладони к вискам умирающего друга, закусил губы и прикрыл глаза. Вверх по смуглой коже от самых кончиков пальцев, через браслеты, потянулись изломанные линии, словно чернила пролили по венам, и Рин скорчился от боли, склоняясь вперед и почти касаясь лбом лица императора. Но Гард задышал ровнее, бледность ушла с лица, заострившегося в преддверии смерти, и веки дрогнули.

– Рин, – хрипло выдохнул он, разглядев рядом с собой друга. – Прекрати лить надо мной слезы, я тебя еще переживу.

– Дрянь ты неблагодарная, – прошипел амисто и бессильно распростерся рядом с ним на полу.

Браслеты с тихим звоном разомкнули серебряные челюсти, вновь становясь безобидными украшениями, но под ними пролегли две широкие полосы истерзанной кожи, содранной и будто прижженной каленым прутом.

– Что это было? – Латгардис даже не рискнул подниматься на подгибающиеся ноги.

– Кажется, на кинжал была нанесена вытяжка из древянки, – простонал в потолок Советник и с трудом подавил желание свернуться клубочком от боли, свившейся в голове и теперь настойчиво сверлящей виски. – А твой придворный маг…

– Господин! – в кабинет влетел пожилой мужчина в нелепом халате и с небольшой склянкой в руке. – Господин, противоядие!

– Клаврен, оно уже не нужно, – спокойно ответил Латгардис, принимая вертикальное положение. – Вопреки твоей заботливости и медлительности, я жив. Можешь возвращаться к себе и продолжать наслаждаться снами.

Тон у мужчины был жестким и ледяным, что заставило придворного чародея съежиться под пристальным и недобрым взглядом. Он попятился, кланяясь и бормоча под нос извинения, едва вписался в дверной проем и вывалился в коридор, захлопывая дверь.

– Прекрасно, Ваше Темнейшество, – ехидно подал голос с пола Рин, так и не рискующий вставать. – Теперь он будет спать и видеть, как бы подсыпать вам того же самого яда в еду.

– Древянка меня больше не возьмет, – задумчиво сообщил император и помог другу подняться. Видок у того был еще тот. Вздыбленные волосы, бледное аж до пепельного лицо и светящиеся радужки глаз – такого и врагу не пожелаешь, чтоб привиделось. – Садись, Рин, я сейчас вина принесу. Тебе стоит сделать хотя бы пару глотков.

Советник даже не стал спорить и рухнул в кресло, прикрывая глаза. Пока Гард ходил за вожделенным напитком, эльф почти успел задремать, но в голову лезла всякая мутная дрянь, поэтому он почувствовал облегчение, когда заслышал ругающегося императора, споткнувшегося о так и лежащий посреди кабинета труп убийцы.

– Кто-то отлично знал, какой из ядов на меня подействует. – Мужчина протянул амисто бокал, и тот благодарно моргнул.

Руки все еще дрожали от пережитого и непосильного напряжения.

– Слишком много совпадений, – больше для себя произнес Император.

– Ты ничего не хочешь мне рассказать? – подозрительно сощурился амисто и даже заставил себя выпрямиться в кресле.

Темный Властелин покачал головой.

– Тебе нужно отдохнуть, – поспешил сказать он, заметив, как посмурнел лицом Рин. – Ты не впервой вытягиваешь меня с самого края пропасти. А это, надо признать, хлопотная работенка. Не так ли, друг?

Советник мгновение сверлил Латгардиса взглядом, потом молча поднялся, сдержавшись и не ухватившись для пущей устойчивости за столешницу, поставил бокал на стол и направился к двери.