Темные времена

Виноградова Мария Владимировна

– Вам не уйти отсюда живыми! – рявкнул он, заставив рыжего мальчишку подскочить на месте.

– Это мы еще посмотрим, – мурлыкнул Хес, не выпуская из поля зрения баггейна, которому явно становилось хуже. – Может, познакомишь нас с теми, кто отдает такие… интересные приказы и совершенно не сообщает о последствиях для всего Мира?

– Я думал, ты давно все понял, фейри, – разочарованно хмыкнул Моррад. – Семеро лишь есть моя путеводная звезда. И они избрали меня своим земным Наместником, они направляют мою руку, и только им я служу.

– То есть ты утверждаешь, что получаешь приказы от самих Богов? – уточнил

Хес, удивленно вздернув брови.

Архиепископ кивнул. Это действительно стало для него светом на пути, который он избрал. Сами Боги являются ему во снах, предрекают еще не свершенные события, дают наставления, направляют его по истинному пути. И он служит им так, как и верует: без малейшего сомнения, истово и пламенно.

Хес решился-таки и коснулся амулета, снимая защиту. Стоило ему сделать это, как внезапно проявившаяся тень возле архиепископа словно очнулась от глубокого сна: колыхнулась, расширяясь, и внезапно надвинулась на них, словно туманное облако.

Стало почти невозможно дышать – Исэйас закашлялся, падая на колени и хватаясь за горло. Голову обручем сдавила боль, пульсирующая и жалящая не хуже скорпиона.

А священник верещал в экстазе, вскочив на ноги и отбросив стул в сторону:

– Они защищают меня! Их длань простерта над всеми судьбами этого Мира, и никто не сможет противиться Их воле!

Темное существо торжествующе взвыло и метнулось вперед, отшвырнуло вытянувшего из ножен клинок Хеса, с силой впечатав того в стену, наотмашь хлестнуло туманным щупальцем по вскинувшемуся баггейну, опрокидывая его навзничь, скользнуло к сжавшемуся от острой боли послушнику. И не смогло причинить ему вреда. Просто безобидно просочилось сквозь мальчишеское тело, озадаченно приостановилось. Пареньку даже показалось, что бесформенное тело существа на мгновение приобрело очертания: потянуло носом воздух, недоуменно присмотрелось к столь необычной жертве…

Исэйас долго не раздумывал. Схватил отлетевший в сторону клинок Хеса и вонзил зашипевшую лунную сталь в замершее существо.

Туман разлетелся клочьями, забился в отчаянной агонии, взвыл сотнями разных голосов. Взвился вверх в тщетной попытке сбежать – и истаял безобидным облачком.

Архиепископ рухнул на пол, заскреб по ковру пальцами, вцепляясь в ворс: на губах выступила пена, глаза закатились. Тучное тело содрогалось в конвульсиях, но вскоре затихло и так и осталось лежать уродливой безжизненной массой. Исэйас боязливо подошел к мертвецу, вгляделся в широко раскрытые безжизненные глаза и только сейчас заметил, что все еще продолжает судорожно сжимать рукоять чужого меча.

– Как же твое Святое Слово? – съязвил Хес и с трудом поднялся на ноги. – Как до дела дошло – за презренную сталь схватился.

Охотника все еще шатало – странное существо вытянуло из него почти все силы, и сейчас мужчине приходилось очень туго. Но, как выяснил послушник, на шпильки в сторону ученика этих остатков сил, видимо, было не жалко.

– Ты… – не нашелся Исэйас. От обиды даже глаза защипало. – И вот как…

Договорить он не успел, прерванный жутким, каким-то булькающим рыком прямо позади него. Медленно обернувшись, он понял – все еще только начинается.

Ролло менялся. Странно, рывками, совсем непохоже на плавную волну трансформации в облик баггейна. На коже клочьями проступала шерсть, трещали и с жутким влажным всхлипом ломались кости, переплавляясь в иную форму. Исэйас даже зажмурился, не силах вынести отвратительного зрелища. Когда же он рискнул открыть глаза, то непроизвольно попятился, упираясь спиной в стену.

Прямо перед ним стоял огромный волк. Исэйасу пришлось задрать голову, чтобы рассмотреть зверя полностью. Шерсть была жесткой, темно-бурой, игольчато-острой; на вытянутой морде, по которой тянулся длинный шрам, шла черная полоса и переходила на загривок. А в золотых хищных глазах не было ни единого проблеска разума.

Перед ними стоял разъяренный зверь: быстрый, смертельно опасный и практически неуязвимый в своей странной броне.

– Мне это совсем не нравится, – придушенно сообщил Исэйас в спину Хесу.

Охотник, видимо, был полностью с ним согласен, но бросить друга в очередной передряге не мог. Комната была слишком узкой для полноценного боя и лишала охотника возможности маневрировать, а ставить силу против силы в данном случае было неразумно.

Оборотень приподнял губы, словно в усмешке, обнажая белоснежные клыки в локоть длиной. У Исэйас по спине пробежал мурашки, и он вновь зажмурился, искренне надеясь, что это всего лишь глупый сон. И сейчас придет Хес с его неизменными пинками и поможет пробудиться.

Охотник, похоже, не собирался сражаться с оборотнем. Протянул развернутую ладонью к нему руку вперед, будто норовя погладить зверя. На что тот ответил глухим рыком, от которого зазвенели витражные стекла в окнах помещения.

В следующее мгновение с пальцев Хеса сорвались нити чар, гибким арканом захватывая шею волка и сдавливая ее не хуже удавки. Зверь взвыл, попытался метнуться к обидчику, но лишь опрокинул стол и повалился на бок, когда еще несколько нитей опутали его лапы, лишая возможности находиться в вертикальном положении.

– Моя сумка, Исэйас! – рявкнул охотник, и мальчишка вздрогнул, схватил дорожную сумку Хеса. – Фиал с голубой жидкостью, быстро!

В чужих вещах всегда сложно что-то найти, особенно когда у тебя трясутся руки. Послушник долго не размышлял – просто перевернул и вытряс все содержимое. Вцепился побелевшими пальцами в пузырек с голубоватым эликсиром и, стараясь не смотреть на разъяренно бьющегося в путах огромного волка с безумными глазами, протянул склянку охотнику.

Смотреть на то, как Хес впихивает зелье в щелкающего клыками оборотня, норовившего откусить обидчику пальцы по самую шею, было выше его сил, и мальчишка отвернулся. По привычке вознес молитву Семерым, потом сплюнул и досадливо поморщился – надеяться на помощь тех, кто хочет уничтожения Мира, глупо и смешно.

За спиной тем временем воцарилась тишина, прерываемая только жалобным поскуливанием, и послушник рискнул обернуться. Ролло почти уже принял человеческий облик, но вид у него был совершенно безжизненным. Тусклые глаза равнодушно пялились в потолок, и на мгновение Исэйасу показалось, что жизнь покидает могучее тело.

Хес вытащил из-за голенища сапога охотничий нож и полоснул по запястью. Густая с серебристым отливом кровь будто нехотя выступила из открывшегося пореза, а потом тонкими ручейками заструилась по руке. Терпкий запах ударил в ноздри, и послушник едва сдержал себя, чтобы не отшатнуться – он никогда не любил вида крови.