Темные Знамения

Коробов Андрей

– Я был репрессором, – скромно напоминал Альдред и рассмеялся. – А ты сильно преувеличиваешь мои способности!

– У меня глаз намётан. Можешь даже не сомневаться! – заверял Джакомо.

Их прервал колокольный звон. Повара созывали персекуторов к ужину.

– Впереди самое интересное, – предупреждал капитан, вставая со скамьи. Он пошёл к стойкам с тупыми ножами. Альдред увязался за ним. – Посмотрим, как себя будешь чувствовать в битве с монстрами.

Глава 8-2. Будни

– С монстрами?! –

Флэй оторопел. – Где ж вы тут их держите?

– Не торопи события, – махнул рукой Джакомо. – Сам всё увидишь.

Альдред кивнул, положил тренировочный нож на место и поравнялся с Колонной.

Третий за день приём пищи, мягко говоря, удивил новобранца. Ему выдали только некий отвар из монастырского сбора, который монахи пили в пост, чтоб легче переносить голод, а ещё огромную миску с чем-то пугающим и два шарика из молотых орехов в меду.

Флэй вернулся за стол «Гидры» и показал это чудо Озорио:

– Что это ещё такое?

– А что тебя не устраивает? – Гонсало насупился, с удовольствием продолжая есть непонятную смесь.

– Я здесь вижу нарезанную рукколу, хм… базилик, светлый и тёмный… латук, шумайскую капусту. Что тут еще. Листья горчицы. Батавию. Пропаренную крапиву…

– Но ведь тебя не вся эта зелень смущает, я прав? – Кордугалец впился зубами в ореховый шарик и замычал от блаженства.

– Верно. Меня волнует, что это за молочно-зелёная паста, в которой это всё перемешано. Ломтики тут жёлто-зелёные какие-то… – задумчиво описывал картину Альдред.

– Сердце этого блюда – рикотта. Сыр у вас тут такой делают из сыворотки. Мне нравится. – Иностранец беспечно пожал плечами.

– Шутишь! Рикотта – она белая. Если свежая. Вроде свежая. Чем-то таким отдаёт, да, – бормотал Флэй, нюхая блюдо. – Я её только в Кродо пробовал один раз… Эта почему зелёная? Сок с салата набежал?

– Да нет. Сыр просто смешали с мякотью агаката, – пояснил Гонсало, чавкая.

– Это ещё что за лихо? – Новобранец приподнял бровь.

– Аллигаторова груша. У нас в Кордугале тоже растёт. Её ещё называют маслом бедняков. Маслянистая вещь. Но ни разу не масло, а плод, – рассказывал Озорио и мотнул головой на миску Альдреда. – Ты болтай меньше, ешь лучше. Солнце только клонится к закату, а работы навалом.

Флэй рискнул попробовать. Безумное сочетание. Он не знал, что это такое, но после всех испытаний первого дня в стане персекуторов ему казалось, будто ужина лучше не придумаешь. Альдред с удовольствием смёл всю миску, до конца не поняв целостного калейдоскопа вкусов, которые в себе сочетало это блюдо.

– Невообразимо! Объедение, – оценил новобранец.

– Если будем по заданию проходить мимо агакатовой рощи, покажу, как плоды выглядят, – пообещал кордугалец.

Одного ужина хватило, чтобы Альдред забыл о третьем приёме пищи в среде кураторов. Те просто давятся клёцками-ньокки, запивая всё это кисловатым отваром из кипрея, – скудно и бедно. Тяжела доля в крепости, зато кормят отменно, считал Флэй.

С наступлением темноты приём пищи подошёл к концу. Дальше персекуторы разошлись

в согласии со специальностями, которыми обладали.

Перво-наперво инквизиторы принялись одеваться в уставную форму. Всех персекуторов называли белыми халатами, но, чтобы его заслужить, надо было добиться звания. Альдред только пришёл, так что его определили в обыкновенные рядовые.

Он надел на себя кольчужный костюм, который полностью покрывал его в сухом нательном белье. Затем влез в сапоги, надел поножи поверх. Дальше – когтистые латные перчатки, медленно переходящие в наручи. Наплечник, под которым завязал выданную зелёную повязку «Гидры».

Процесс венчали ламеллярный доспех, портупея, к которой Альдред прикрепил раздвижное копьё за кольцо на защёлку, латная юбка и тазовая перевязь. Прицепил к ним ножны с мечом и кинжалом: согласно уставу, шли они в паре.

Чтобы окончательно вжиться в роль персекутора, хоть это и не требовалось особо, он решил надеть и шлем. Колонна был не против: у Альдреда первый день всё-таки. Флэю достался рыцарский армет.

Инквизиторский сплав начистили так, что в свете факелов тот отражал окружение.

Застрельщики с жандармами оттачивали стрелковое мастерство, расхватав аркебузы, пистолеты да арбалеты с луками. Использовали обыкновенные армейские снаряды. В противном случае, в крепости стоял бы и без того оглушительный грохот, а над Кругом сияли фейерверки. Настоящий арсенал стрелки задействуют сугубо в бою.

Те, кого персекуторы называли «бойцами поддержки», сбивались в кружки по интересам. Например, подрывники, работающие со взрывоопасными смесями, будь то чёрный порох или фантомная пыль, кидали муляжи бомб поодаль, отрабатывали различные сценарии по технике безопасности.

В ряды персекуторов принимали также боевых алхимиков. Редкий типаж. Все они отлично разбирались в зельеварении, которое отвечало требованиям при боевых действиях. Некоторые развивали навыки полевой медицины. Другие – более искушенные – отдавали себя поистине тонкому искусству.

Их называли укротителями, и неспроста. Когда как медики уходили в донжон, где отрабатывали первую помощь на манекенах, те спускались в катакомбы. Там, насколько Альдред слышал, они работали с Серостью посредством заклинательских рун и своих таинственных снадобий. Призывали астральные образы чудовищ, пытались материализовать, подчинить себе и слить воедино сознание монстра и человека.

Оттуда раз за разом доносились крики людей и животный рёв.

Все остальные так или иначе оставались во внутреннем дворе со стрелками. Альдред – в их числе, раз его причислили к так называемым «штурмовикам» ввиду специфики его обращения с оружием. Раздвижное копьё определило стиль боя. Вместе с другими персекуторами они отрабатывали тактику командного устранения монстров.

Здесь им помогал натасканный онейромант из числа подневольных обитателей Круга. Он преобразовывал Материю в монстров, которых видел в Серости. Совершенно неопасных болванчиков, которые, тем не менее, сохраняли повадки истинной сущности.