Тёмные Звёзды: Дары грома
Шрифт:
Выходя из каюты на палубу барки, она жалась и стремилась укрыться от глаз гребцов, однако Мосех велел ей: «Держись открыто. Так подобает. Ты моя, ты неприкосновенна».
«Есть ли у него другие женщины?.. Вдруг они станут меня притеснять?»
Умащённая благоуханными маслами, одетая в густо завитой чёрный парик из чужих волос, она принимала его ласки и старалась думать о себе как о единственной наложнице.
– Твой брат, – тихо спросила Лули, – тоже останется в крепости?..
Мосех беспечно рассмеялся:
–
– Нет, но…
– Говори правдиво.
– Он бойкий малый, – ответил за неё Ларион, прихватив с серебряного блюда вяленую смокву. – Вроде, нос воротит, но – принюхивается, приглядывается, урчит и лапы потирает… словно муха над вареньем.
– Ты – малый ещё более бойкий, и не тебе обсуждать дела моего брата, – ответил Мосех сердито. – Пока я приручал Лули, ты что делал?.. Поэтому, будь любезен, воздержись от речей о разных лакомствах.
Жемчужина беззвучно хихикнула, прикрыв рот ладошкой, и подмигнула Лариону, пока жрец не видит. Вот уж кому спасибо!.. за привычное общество, которого она вот-вот лишится насовсем, и за то, что отвлекал на себя звероподобного братца Мосеха.
И как отвлекал!.. негодование жреца было слышно даже через стену каюты: «Всё! хватит ваших посиделок!.. давай сюда всю отраву – маковую смолу и… что ещё у тебя есть? Вытряхивай! а потом тебя обыщут!.. Ты должен понимать – он как ребёнок, на любую сладость падок! Если он по твоей милости макоманом станет, я… не знаю, что я с тобой сделаю!»
Обошлось – за борт Лариона не швырнули. Диковинная дружба, связавшая их с чудищем во время полёта над морем, продолжалась. Навещая Лули, молодой имперец с усмешкой рассказывал: «Страшен, конечно, и силён как демон, но по нраву – сама простота!.. Будет подкрадываться – цыкни, топни ножкой, сделай строгое лицо и говори: «Фу! нельзя! плохая собака!» А на ласку он отзывчив. Только током бьётся иногда…»
«Как – током?»
«Слабо, как электрофорная машина. Где Мосех это диво дивное выкопал?.. Но я бы такого заиметь не отказался! Телохранитель на всю жизнь…»
Несмотря на обнадёживающие речи Лариона, при мысли о неимоверном брате жреца у Лули холодело сердце. Что это за мир, где живут такие твари?..
«В точности, как школьный поп учил – на севере царь тьмы, на дальнем севере, на другой стороне Мира, и чем ближе к нему, тем кругом чуднее и ужаснее, пока не перейдёшь порог – оттуда уже нет обратного пути…»
Так вышло – Ларион был последней частицей прежней жизни, которую Лули боялась потерять. Зачем он сошёлся с Мосехом, что их объединяло – оставалось тайной, но ей Ларион молчаливо сочувствовал и старался хоть что-то сделать для неё, во всяком случае – не оставлять её в одиночестве. Ему это удавалось, хотя видно было – его самого что-то гнетёт и гложет, порою заставляет уходить в себя.
После смены наряда оказалось – худоба Лариона обманчива. Раздетый по пояс, он предстал сухим
Лишение вейского зелья шло на пользу Лариону – он злился, но лицо просветлилось, ушли синеватые тени, лежавшие вокруг глаз, губы стали розовей и ярче, даже щёки появились. Совсем недурен собой, особенно хороши кофейные глаза и сдержанная, тонкая улыбка…
– А если брат меня укусит?.. – пролепетала она, взглянув в сторону каюты.
– Не зли его. Брат знает, что дозволено, – веско молвил Мосех. – И вообще, он хранит покой храмовой крепости, ему недосуг отвлекаться на пустые шалости.
Жалобным взором Лули посмотрела поверх Мосеха на Лариона – тот пожал плечами: «Кто знает?.. Это скотина неопределённая!»
– Ларион, передай мне фиников.
– Лули, чему я тебя учил?.. Твой ранг и его ранг различны, он не обязан исполнять твои слова. Повтори-ка это моему слуге.
– Э-э… м-м… Атэ ву тая…
– Успеете ещё наиграться в церемонии, – перегнулся Ларион через жреца, протянув Жемчужине финики. – Давай, пока я поиграю в светского кавалера… хорошо?
У Мосеха внутри что-то гукнуло, как у его брата, если погладить против шерсти. Но он стерпел и смолчал. Каждый из близких был ему по-своему дорог как часть души. Вздорный и нервный бастард. Растерянная невольница, столь трогательная в её безоглядном и страстном доверии. Причудливый и неколебимо верный брат, плоть от плоти. Каждый – своего цвета и огранки, но все – самоцветы его ожерелья.
– …или ты хочешь лишить меня всех удовольствий? – не забыл уесть Ларион.
– Но я предлагал взять в дорогу жрицу наслаждения, какую выберешь!
– Спасибо. Я надену обруч, чтобы объясниться с ней, она упадёт ниц и станет поклоняться мне – «О, двуязычный змий!»
– Разве не прекрасно?
– Но о чём с ней говорить?
– Если тебе нужны разговоры, то вот он я. – Мосех величаво указал на свою широкую грудь. – Вряд ли ты найдёшь в Чёрной Земле собеседника более умудрённого в науках.
– У тебя есть недостаток – ты не женщина…
– Ну, милый друг, на тебя не угодишь!
– Я была бы счастлива, о солнце моих небес, – томно потянулась Лули, распрямляя ноги и вытягивая ступни, – если бы в беседе с Ларионом ты утолил жажду знаний. Я бы слушала вас круглый день и насыщалась впрок, потому что твой брат на слова не богат, а других собеседников взять негде.
Одним быстрым поворотом головы Мосех поймал их пересекавшиеся взгляды, и его ум озарила несбыточная яркая мечта: «Обоих в реку!»
– Опытный толмач будет твоим наставником, чтобы учить языку Чёрной Земли. Он старый евнух, ничем не досадит.
– …и я против слишком лёгких отношений, – проглотив часть слов вместе с вином, Ларион отставил золочёную серебряную чару.
– Разве? а мне казалось, именно поэтому ты здесь и очутился.
Вдруг Лули поняла, что ещё миг – и, если Мосех не соберётся, Ларион чарой раскроит ему лицо.