Темные звезды
Шрифт:
— Эй, в Бургоне, хватит разбираться, надоели! — сердито встрял далекий голос. — Безуминка, вещай дальше!
— Отлично, связь есть, — кивнул профессор, наблюдавший за стрелками на приборах. — Продолжим с таблицей. Унтер, сходите на крыльцо и передайте прапорщику Тикену мой приказ: снять обруч и не вмешиваться в вещание.
Валган глядел на Лару как на жалкую собачонку, которая вдруг ни с того ни с сего укусила его. Распрямившись, он зашагал к выходу: рослый,
«Но… он не смеет поднять руку на офицера!»
А как оно в полку, где сплошь выродки?..
Тикен уступал Валгану в росте и ширине плеч, зато ловко умел стравливать бойцовых псов, чтобы самому остаться в стороне и не марать рук.
Когда унтер вышел на крыльцо, Удавчик объяснял пришедшему Сарго:
— …и дал девчонке по мордасам.
— Да, гере корнет, — подтвердил Валган. — Той самой, которая вас подстрелила. Таких надо воспитывать, верно?
— Хм! — Сарго набычился, его кривой нос побагровел. — А тебе она что сделала?
— Не слушалась.
— Поди, в кресле сидела?
— Так точно.
— Когда я ей вломил, она была с оружием в руках. Это законно. Тикен, я иду под арест, за недосмотр… — Сарго скосился на унтера. — Если что, вели снести его в лазарет.
И он показал на Валгане, за что кулачные бойцы попадают в полк.
Такой уж полк был у Его Высочества!
— Извольте убедиться, граф. — Принц широким жестом пригласил Бертона подойти к столу, где была разложена одежда.
Граф испытал невольную дрожь, осматривая вещи. Да, никаких сомнений, все это принадлежало Лисси. Вот вышитые именные метки. С одной стороны платье и сорочка разорваны, но следов крови нет.
— Она жива? Цела? — проговорил он вполголоса.
— Ей ничто не угрожает, — заверил принц, теряясь в догадках, каким образом ан Лисена ускользнула из башни и куда она подевалась. Разъезды прочесывали парк, но пока безуспешно. Ночная стража отчиталась, что троих действительно отвели в башню, но до рассвета оттуда никто не выходил. Мистика какая-то!
В довершение дурных событий на краю парка авиаторы сбили мориорский летун. Должно быть, пилот был неопытный, раз позволил засечь себя в свете зари! Сгорел, бедняга, в кислотном огне, даже костей не осталось.
Однако граф был в руках принца, и это согревало душу Цереса. Когда граф выполнит условия сделки, обратного пути не будет! Он тоже станет заговорщиком.
— Все мои предложения в силе, любезный Бертон. Пост канцлера ваш, а люди Гестеля мои. Когда наше предприятие увенчается успехом, дочь вернется к вам. Вы можете сейчас же отправляться в Гестель и готовить его к эвакуации. Половина питомцев должна быть доставлена в Бургон, а остальные в те места, куда я укажу. Завтра я жду здесь принцессу Эриту.
— Я не могу привезти Ее Высочество против ее воли, — хмуро ответил граф.
— А вы попробуйте. У вас получится. Для верности я дам вам отделение
Слово «верность» прозвучало из уст Его Высочества как-то двусмысленно.
Бертон еще раз перебрал вещи своей дочери. Кроме печали, его начали одолевать сомнения. Как ученый, он привык решать проблемы и загадки, а перед ним лежала именно загадка.
«Платье не обожжено, только порвано в одном месте. Значит, Лис как-то сумела покинуть поезд до бомбежки. А потом? Лес был сожжен наутро, но и этого Лис избежала. Затем подошли жандармы принца…»
— Где образец ее почерка?
— Позже. Я предъявлю его позже. — Принц постарался не выдать своего замешательства, но тень неуверенности на его лице не укрылась от наблюдательного Бертона.
«Ах, „позже“! Вариантов только два: либо Лис отказалась писать под его диктовку… и тогда она истинно благородная девица, либо она не в состоянии взять в руки перо. Ранена? Мертва? В любом случае я не имею права быть слабее собственной дочери. Что ж, Ваше Высочество, вы сделали свой ход, теперь мой черед».
Холодно откланявшись, граф покинул Цереса и вскоре уже катил к Гестелю, а следом пылил небольшой эскорт мотофургонов с лаково-черным броневиком.
Крепко выспавшись под действием какой-то лекарской настойки, Огонек проснулся почти здоровым. Только временами его слегка мутило и кренило на сторону, если он слишком резко вертел головой.
Держать его у себя синие жандармы не собирались и отправили санитарным паровиком на станцию. Там кипела выгрузка-погрузка, сплошь воинские эшелоны! Купол умело руководил в новой запретной зоне, вывозя перепуганное и возмущенное население, а взамен располагая вокруг озер саперов.
Раненому полагается лежать на носилках. Огонек не раз порывался вскочить. Валяться без дела ему была мука мученическая, но бородатый санитар укладывал назад:
— Лежи, малый. Видишь бирку? Гере доктор пометил тебя: «Голова ушиблена». Значит, полный покой. Сейчас эшелон подойдет, сдам тебя поездной команде.
— Да я здоров!
— Доктор сказал, значит болен.
— А девчонок в зоне нашли? Там должны быть три девчонки.
— Может, и вправду здоров, если о девках думаешь, — хмыкал санитар в бороду. — Только у меня приказ, лежи и помалкивай.
— А среди раненых девчат не было?
— Какое там, одни солдаты. Убило многих, беда. Ты еще везунчик!
В глазах у Огонька стояло мимолетное зрелище, увиденное им в овраге у позиции. Темноволосая скуластая милашка наставила ствол прямо на него, а карие глаза так и сверкали! Жуть, красотища! Прямо все внутри переворачивается, как вспомнишь. Голос у нее такой колючий, щиплет за душу. Что угодно отдашь, чтоб вновь ее увидеть.
«Скорей бы шлем напялить. Я сразу наших опрошу по кругу, слышал ли кто ее. Не может быть, чтобы она на связь не вышла! Даже если боится, все равно попробует».