Темный Берег

Аттанасио Альфред Анджело

На мшистые террасы холмов опустился вечер. Лесные коридоры наполнились красными тенями и алыми глубинами, индиговые предвестники ночи взбирались на пастбища и луга, поднимаясь от тёмного моря. На берегу мерцала деревушка у переправы, огни её фонарей дрожали на воде бухты. Туда путники и направлялись.

Зазвенели колокольчики, пастух гнал стадо красных пони по просёлочной дороге к каменному мосту. В рощице мозаичных деревьев охотник в зелёном камзоле свежевал антилопу. По его рукам стекала кровь, и серая тень животного мелькнула мимо идущих, со вздохом улетая обратно в

лес.

На пути её панического бегства взлетели вороны, рассыпавшись на фоне золотых облаков заката, и Поч вздрогнул от их внезапного карканья. Это был первый за много дней выход брата с сестрой в цивилизованный мир, с тех пор как они покинули Летающий Камень, и оба тревожились. Чтобы добраться до Ткани Небес, нужна была переправа. Все другие пути без Чарма несли смерть.

— Может быть, сможем выменять ружьё, — предположил Поч.

— Это против законов доминиона, — хмуро напомнила Джиоти. — И к тому же — как нам без него защитить себя в болотах возле Ткани Небес?

Около мельницы играли у костра мальчишки, прыгая через огонь. При виде путников в капюшонах они остановились и стали глазеть.

Ягоды и почти все орехи уже сошли, и Поч хотел остановиться на мельнице, отдохнуть и подзаработать на еду, но Джиоти решила этого не делать. Она была намерена как можно быстрее добраться до Кавала.

Ночь пролила звёздный свет на холмы, и путники сошли вниз по крутым тропам, минуя приливные лужи. Рыбаки вытащили из пруда огромную рыбу-саблю, её свирепая усатая морда, утыканная зубами, грозно щёлкала челюстями. На пруду, перекрывая шелест камышей, спорили люди, деля добычу, вытащенную из отлива. Красные лодки покачивались под тяжестью.

Джиоти и Поч обошли хутор, ступая по береговой тропе среди дикого лука и щавеля. По пути они миновали мусорщиков в сетчатых рубахах, волочивших сети и крючья к поблёскивающим мелям. Рабочие хмуро глянули на промокших странников, но не сказали ничего, занятые ночными трудами.

У причалов стоял флот, моряки уже разбежались по тавернам, харчевням и домикам на дюнах.

Ночной паром уже отходил, когда Джиоти и Поч взошли на настил пирса. Они взбежали по опущенным для них сходням и вскочили на борт, тяжело дыша.

Отливное течение быстро пронесло их мимо направленных в ночь обрывов к далёким силуэтам других рифовых островов, когда из рубки вышел помощник капитана, чтобы собрать плату.

Этот жилистый проворный человек в верёвочных сандалиях и заляпанных маслом кителе и штанах быстро шёл среди пассажиров — спокойных низкорослых людей со звериными метками в виде гладкой выдровой шерсти и сливообразных глаз, докеров и рыбаков, возвращающихся к себе домой на внешние острова.

Дойдя до Джиоти и Поча, помощник остановился и тревожно посмотрел на ружьё. Потом ткнул пальцем в сторону рубки, где в иллюминатор выглядывал капитан.

Помощник повёл их по палубе под откровенно любопытными взглядами пассажиров, потом по винтовому трапу на мостик. Капитан — крепкая женщина в тюрбане, в корсаже с глазами тритона и серьгами со звёздами в ушах, приподняла густую рыжую бровь, когда брат и сестра сообщили, что направляются на Ткань Небес.

Она не стала задавать вопросов. По ружью и нагрудникам она поняла, что это пэры, а все пэры считались предателями.

— Ни один корабль не может подойти к Ткани Небес, — твёрдо сказала она. — Только суда Властелина Тьмы имеют право заходить в эти воды.

— Отвезите нас так близко, как сможете подойти, — сказала Джиоти и подала ей золотую сеть, усаженную целительными опалами. — Это лечебная ткань, но она без Чарма, и зарядить её уже нельзя. Узор нарушен заклинанием змеедемона. Но она сделана для пэров, и этот материал — самородное золото и серебро, достаточно ценный даже как лом, чтобы купить несколько призм настоящего Чарма.

Капитан посмотрела на серьёзное лицо Джиоти и приняла плату без комментариев. Пэры вернулись на палубу и сели поодаль от всех на грузовой люк. Там они и сидели, пока паром не прибыл в первый порт и на палубе не освободились скамьи. После ещё трёх остановок они остались единственными пассажирами на борту. Помощник принёс им по миске супа из морских трав и по куску жареной рыбы — любезность капитана, — и они жадно принялись за еду.

Рассвет стёр последние звезды, когда паром повернул и пристал к угрюмому берегу, поросшему деревьями с переплетёнными корнями, висячими лианами и зарослями ежевики. Высокий прилив позволил парому подойти вплотную к мели. Помощник перебросил сходни на мшистый карниз чёрного коралла.

Как только пассажиры сошли, паром тут же отвалил, взмучивая грязную воду. Джиоти подняла руку, капитан ударила в колокол. Густой слой опавших листьев и морской травы пригасил волны отходившего парома. Помощник стоял, опираясь на леер, глядя на розовых береговых птичек, порхавших как клочки рассвета, занимающие своё место на небе.

Завернувшись в нагрудники, вздрагивая от укусов насекомых, Джиоти и Поч тревожно спали до полудня. Потом они пошли через болото, петляя среди упавших деревьев и переплетения корней, но держали общий курс на восток, к месту назначения, которое целую жизнь назад указала им сивилла.

Ночью они привязывались лианами к деревьям и спали по очереди под зловещие крики хищников. Синие бананы и сочная сладкая трава росли в изобилии, а для питья брат с сестрой собирали росу. На третий день пути по болотам их стала бить лихорадка.

В глазах все плыло и рябило, кости сочились сырым жаром и казалось, будто они истаивают. Двое суток путешественники пролежали на плоском суку, глядя на скользящий в ветвях маслянистый прилив. Они сжимали в руках целительные опалы, хотя в камнях уже не было силы излечивать, и слушали биение горячей крови в висках.

На третий день Джиоти поняла, что они погибнут, если останутся на месте. Она вырезала посохи, достаточно прочные, чтобы выдержать вес тела, и они побрели дальше. Их сопровождали огненные тени. Трудно было сказать, что это — болотные призраки или иллюзии горячечного мозга. Когда брат с сестрой останавливались на отдых, прозрачные огни танцевали ближе и поглощали их силу. Джиоти заставляла Поча идти вперёд — скорчившись, волоча ноги, они тащились сквозь ядовитые тени, всё время на восток.