Темный день. (Дилогия)
Шрифт:
— Ну, как? Рады, счастливы?! Удачно получилось, правда, Дарин? Я, вообрази себе, и не надеялся даже! Я сегодня вечерком с господином Горамом поговорю и приказ подготовлю: может, на этот раз нам Мунгара прижать удастся, ведь, как ни крути, нарушение серьезнейшее, вопиющее: несоблюдение «Закона о трех днях»!
Барклюня потер руки.
— А вы познакомились уже? О чем беседуете? Кстати, почтенный, очень хочу спросить! Слышал я где-то ваше имя, но…
— Да вот, рассказываю кое-что о его предполагаемом месте работы, — сообщил Дарин, кивнув на Кехелуса. Между прочим, все люди, доставленные туда прошлым рейсом, погибли, ясно? — он посмотрел в черные, раскосые, как у кошки, глаза. — Если это вам, конечно, интересно.
— С чего ты взял, что мне это интересно? — высокомерно осведомился бывший арестант.
Дарин и Барклюня озадаченно переглянулись.
Дальнейший путь прошел в полном молчании.
… Овражные гномы, не смея лишний раз проникнуть на территорию Морского Управления, куда вход им был запрещен строго-насторого, поджидали Дарина, сидя за чугунной решеткой, под кустом. Завидев красочную процессию, они бросились навстречу.
— Ну, все ребята, — сказал Дарин. — Вот он, получите, ага. Я вообще-то надеялся, что он хоть спасибо скажет, — Дарин покосился на молчаливого спутника. — Ну, да ладно, переживем. Надеюсь, я вас больше не увижу. Ни вас, ни вашего… господина.
Он кивнул овражникам и направился к приятелю, поджидающего его возле ворот.
— Слушай, Барклюня, — сказал Дарин. — Пойдем перекусим, наконец, а? Так есть хочу, что, честное слово, говорящих рыб сожрать готов!
… Когда Дарин и Барклюня покинули трактир, над Лутакой уже сгущались сумерки. Погода портилась: стороны моря ползли черные грозовые тучи, где-то далеко громыхал и перекатывался гром.
— Пора мне, — вздохнул Барклюня. — И так уж опоздал. Ну, да ничего. Расскажу сейчас господину Гораму всю историю, он поймет!
— Рассказывай, чего там, — согласился Дарин. Он был настроен благодушно: жареная курица, съеденная напополам с Барклюней и пирог с ягодами, уплетенный в одиночку, совершенно примирили его с действительностью, и о странном арестанте он и думать забыл. На закуску Дарин выслушал рассказ Барклюни об обучении в магической школе и горел желанием узнать подробности.
— А в другие существа вы превращались?
— Если оборотни в роду были — почему нет? — рассудительно отвечал секретарь. — А если не было — то трудновато, конечно. На это только высшие маги способны. Учиться долго надо.
— Но ведь умеешь же ты хоть что-нибудь?
— Что-нибудь умею, — скромно признался Барклюня. — Но стараюсь не злоупотреблять. Так, по мелочам… если документик какой отыскать нужно, дверь без ключа открыть, если она заклинаниями не защищена, конечно…… я, вообрази себе, ключ от кабинета дома постоянно забываю! Ну, или там, свечу зажечь…
— Это как? — заинтересовался Дарин.
— Заклинание такое есть, простенькое совсем, отмахнулся приятель. — Произносишь его про себя, представляешь, что в пальцах, в самых кончиках энергия огненная сосредоточена и пальцем на свечку указываешь. Вот так…
Он вытянул палец в сторону Дарина, тот проворно отпрянул.
— Барклюня! — предостерегающе сказал он, памятуя о необыкновенной способности секретаря втягивать окружающих во всякие неприятности. — Ты в меня пальцем не тычь, не хватало еще загореться по твоей милости!
— Не загоришься, — легкомысленно заверил Барклюня. — Это заклинание я в совершенстве изучил! Пока я нужных слов не произнесу, ничего не случится, вот смотри!
Секретарь помахал рукой, указывая то на кусты, то на коновязь возле трактира. Дарин тревожно наблюдал за его манипуляциями.
— Убедился?
— Ага. Знаешь, Барклюня, ты б все-таки руками махать перестал, мало ли…
— Говорю же, ничего не произойдет! Я это заклинание — в совершенстве… ладно, пора по домам! Смотри, непогода какая!
Он указал на черные грозовые тучи.
— Того и гляди, дождь…
С кончиков пальцев Барклюни вдруг сорвались огненные стрелы и ударили в темное небо. Над головами приятелей что-то вспыхнуло, рассыпалось снопом искр и хлопья пепла, вместе с обгоревшими перьями медленно закружились в воздухе.
— Посыльная птица… — бледнея, пролепетал Барклюня. — Я испепелил посыльную птицу…
Опешивший от увиденного Дарин пришел в себя.
— Да брось, — принялся успокаивать он приятеля, одновременно вытряхивая из-за шиворота перья. — Думаешь, она важное донесение несла? Так, наверное, ерунду какую-нибудь!
Что-то твердое и круглое, похожий на небольшой камень или орех, стукнуло Дарина по голове, упало на землю и подкатилось к его ногам.
— Что за… — начал было он, потирая ушибленное место и вдруг умолк. Внезапно очень отчетливо Дарин понял, что это такое.
— Спасибо тебе, Барклюня, ага, — проговорил он, не сводя глаз с таинственного предмета. — Так, говоришь, заклинание это ты изучил до тонкостей?
… В черном небе что-то грохнуло, небо от края до края распорола белая молния, и на мгновение вокруг стало светло, как днем. В белом свете молний были видны мокрые пустые улочки Лутаки, мокрые сады и дома. Дождь лил, как из ведра, колотил по крышам, и водяные потоки, журча, сбегали по водосточным желобам. Как ни торопился Дарин, добраться домой до дождя он не успел и ступил на крыльцо дома с синими ставнями, мокрый до нитки.
В доме было тихо и уютно. Тохта растопил камин и теперь зажигал свечи в гостиной, поглядывая в окно, за которым бушевала непогода. Фендуляр, по своему обыкновению, устроился в кресле и смотрел на огонь в камине. Рыжее пламя будило в нем самые приятные воспоминания.
— А вот, помню, когда-то славно развлекался, — мечтательным голосом проговорил он. — Была у меня по соседству усадьбишка одного знакомого… человечишка он так себе, но в усадьбе имелась мельница, такая, знаешь, чудесная мельница. Славно горела… я ее, когда в гости заезжал, спалил. Хозяин расстроился, но я тут же объяснил, что сжег случайно, а стало быть…