Темный долг
Шрифт:
— Я бы и впрямь хотела обменяться парочкой нецензурных слов с Бальтазаром.
— Тебе придется встать в очередь. Этан первый.
Она кивнула.
— Итак, вернемся конкретно к этому случаю, хотя Бальтазар и не был в буквальном смысле в твоей голове, верно? И ты на самом деле не была в какой-то другой комнате. Это больше похоже на…, — она замолчала, явно подбирая правильную формулировку, — что-то вроде соединенное психическое пространство. Психическое место, в которое он тебя затащил.
Я кивнула.
— Я пыталась
Она кивнула.
— Если ты не невероятно сильна психически — на вершине строчки — ментальные блоки не сработают против такого гламура.
— Что, если он снова попытается затянуть меня в соединенное психическое пространство?
— Ну, во-первых помни, что это метафизическая конструкция, не нечто реальное.
— Но он ударил меня. Влепил пощечину и оставил отметину. — От этого напоминания моя щека жалостно зазвенела.
— У психических ран есть физические проявления, — сказала она. — Только лишь то, что он связывается с тобой психически, не означает, что нет никакого физического воздействия. Но помни — это по-прежнему гламур. Он не может на самом деле забрать тебя силой в то психическое пространство — не физически, во всяком случае. Но он попытается убедить тебя, что может. В конце концов, в этом суть гламура. И второе, если он потянет тебя туда, позволь этому течь своим чередом.
— Позволить течь своим чередом?
Она кивнула.
— Ты когда-нибудь ездила в автобусе, в котором нет свободных мест, и тебе приходится постараться, чтобы встать в середине, и держаться за один из этих «вот дерьмо» поручней?
— Да, конечно, — ответила я, просто решив присоединиться в качестве метафизического наблюдателя.
— Ну, чтобы устоят на ногах, тебе приходится балансировать. Если ты сожмешь колени, то полетишь кубарем. Но если ты расслабишь ноги, — она вскочила на ноги и волнообразно замахала руками, — то останешься на ногах. Ты не можешь просто ехать на автобусе. Ты должна объездить его.
— О'кей.
— Гламур похож на это. Твоим инстинктом будет борьба — возвести ментальные блоки. Для большинства вампиров это не работает. Ты должна расслабить колени и устоять.
— Устоять, — пробормотала я, вдруг подумав о поздней ночи в прошлом апреле, когда я впервые встретила Селину. Она пыталась меня запугать, но я так и не подверглась воздействию ее силы, и позволила ее магии обтечь меня. Это выбесило ее, что сделало эффект вдвойне приятным.
— Я вроде как делала это раньше, — произнесла я и рассказала ей эту историю. — Но даже тогда обычная магия не влияла на меня таким образом. Она подавляет, даже если ее действие слабое. Даже если это действие направлено не на меня.
Она кивнула.
— Думаю, линия поведения все та же. Ты стоишь в автобусе, или держишься на волнах, или какую ты там аналогию предпочитаешь. Но ты позволяешь этому пройти через тебя, протечь мимо тебя. Позволь магии наступать и отступать, проходить через тебя, но чтобы она на самом деле не затрагивала тебя.
— Куча метафор, — указала я.
Она расплылась в улыбке и похлопала меня по плечу.
— Ты студентка, изучающая литературу.
— А ты фанатка «Янкиз» и дочь короля свинины Дубьюка [73] .
73
Дубьюк — город в северной части США, в штате Айова.
— Все это и пакет чипсов, — согласилась она, затем вскочила на ноги и протянула руку, чтобы помочь мне подняться.
— Спасибо за помощь.
— Всегда пожалуйста. Это меньшее, что я могу сделать после того, как ты держала мне волосы во время моей последней психической тошноты.
— Так и было, — согласилась я. — Слушай, — произнесла я, рассеянно поигрывая молнией на моей куртке, — пока мы здесь, могу я задать тебе личный вопрос?
— Это по поводу моей сексуальной жизни?
— Я никогда не буду задавать тебе вопросов на тему твоей сексуальной жизни.
— Согласна. Продолжай.
— Это касается призыва… — Я замолчала, собираясь с мыслями. — Это реально хреново, Линдси. Бальтазар был в моей голове, и в этом не было ничего хорошего или утешительного. Это была манипуляция чистой воды, и в самом жестком виде. — Я нахмурилась. — Думаю, мой вопрос заключается в следующем: Если есть способы с этим бороться, то почему все Послушники позволяют делать это своим Мастерам?
Казалось, вопрос ее омрачил, отчего я почувствовала себя уродкой из-за того, что это спросила.
— Потому что бессмертие — срок долгий, Мерит. За это время приходят и уходят люди и империи. Приходят и уходят колдуны и оборотни, — тихо добавила она, и я отказалась думать о подтексте этого заявления. Я не стала даже рассматривать такую возможность, что дорогие мне люди, оборотни и колдуны не всегда будут рядом.
— Это паршивая часть нашей реальности, — продолжила она. — Но твоя связь с Мастером? Она есть, пока ты жива. Всполох пламени в темноте. Ты никогда не будешь одна. Не на самом деле. — Она кивнула головой в мою сторону. — Ты это заметила, когда Этан погиб? Я имею в виду у себя в голове?
Как я могла выделить что-то среди своих чувств? Я полностью чувствовала его утрату и столькими способами — эмоционально, физически, психически. Да, я знала, что его больше нет, но его внезапное отсутствие было разрушительным, ментальная тишина была лишь одной маленькой щепкой среди этого.
— Я горевала, — ответила я. — Не думаю, что могла это выделить.
Она кивнула.
— Понимаю. На самом деле, теперь, когда думаю об этом, я задаюсь вопросом, почему Этан не ощущал Бальтазара.