Тёмный дом
Шрифт:
Никола стал идти по второму этажу. Он до сих пор помнил ту отвратительную скотобойню. Ему казалось, что он сможет спасти всех животных, что они смогут пережить этот потоп, нашествие, казалось, что того же хотел и Бог, будто бы он говорил с ним на эту тему, однако теперь, когда никого не осталось, помыслы Его становились всё более и более загадочны. Может быть, Ему наоборот хотелось, чтобы человечество жило вечно, как и он сам? Может быть, Он уже сошёл с ума, наблюдая постоянное насилие, учинённое человеком, а может быть это Никола давно потерял последние остатки самообладания? Отец семейства старался гнать от себя подобные мысли. «Не время для сомнений!», – говорил он себе, а потому старался не замечать
Никола поднялся на третий этаж. Его встретил пустой взгляд Василия Васильевича, после чёрные глаза, залитые кровью, страждущего поднялись на вошедшего. Они будто бы смеялись над ним. Его взгляд удивительно отвратительный притягивал своей загадочностью и вместе с тем сильно отталкивал. На лице Василия Васильевича появилась улыбка, или в тени ему так почудилась ухмылка? Волосы этого человека, чёрные как смоль, неестественно шевелились будто бы их кто-то сзади шевелил, поглаживая, но разглядеть этого некто было невозможно – дальше страждущего была непроглядная темень. Наконец, Василий Васильевич раскрыл рот, он оголил свои грязные, чёрные зубы, неестественно иссиня-белый язык начал шевелиться и послышались слова:
– Мы желаем есть. Принеси нам еды. Много. Плоти. Неважно какой.
– Мы все этого хотим! – послышалось из дальнего угла.
Последовал утвердительный гомон.
– Ещё. – медленно проговорил Василий Васильевич, видно, что ему трудно было говорить. – Вот. – его рука, вывернутая под неестественным углом, протянула шприц, наполненный некой фиолетовой светящейся жидкостью. – Воскреси. Жён. Нам их не хватает. – Василий Васильевич закашлялся. Никола колебался. Но взял шприц.
Соблазн. Шанс. Вот причина первородного греха Николая. Шанс вернуть воспоминания, вновь встретиться с любимым человеком. А что останется пойдёт на их волю. Они и не заметят. А Бог простит. Бог поймёт. А если и нет, то ведь этого он и хочет, раз никак не препятствует. Николай слышал про болезнь, разлагающую плоть при касании. Но ведь ему не нужно её касаться, достаточно будет просто ещё раз поговорить. К тому же Василий Васильевич не боится, а значит всё хорошо, всё дозволено.
Николай спустился на второй этаж. Фиолетовый свет причудливо отражался от крови на стенах, будто бы она пролилась совсем недавно. Но он не замечал этого. Не слышал и запах серы. Ему бы только лишний раз поговорить с любимым человеком, как раз закопанным недалеко, на территории дома, разве в бессмертии есть что-то плохое? Бог же бессмертен. Стремительно идя, он вдруг остановился перед портретами, теперь ему показалось, что смотрящие на него люди глядят укоризненно и недовольно, Николай взмолился Богу, чтобы тот не был малодушен и попытался понять, ведь он сможет в любой момент снова вернуть их Богу, когда захочется, если его об этом попросят.
Первый этаж встретил Николая холодом и едким запахом серы, будто бы все стены и весь воздух были пропитаны ей. Поморщившись, но быстро привыкнув, он аккуратно убрал шприц в карман и вышел на улицу. Выходя, заметил, что теперь паразиты дома водили, как ему показалось, радостные хороводы. На улице небо приобрело грозовой оттенок. Сильно темнело. Время года располагало к теплу, но было чертовски холодно.
– Что будем делать? – спросил Христофор у подошедшего
– Идёт пост. Пусть поголодают, мы тоже поголодаем. На утро решим, что делать. Ложитесь спать.
Дети, повиновавшись, ушли. Николай остался стоять на улице. Укутавшись в изорванное пальто, он принялся смотреть на могилу своей жены в раздумьях. Вспомнилось прошлое.
Свет. Солнце. Жизнь. Церковь. Первая встреча. Страсть. Грех. Волнение. Страх. Радость. Счастье. Вторая встреча. Страсть. Грех. Волнение. Радость. Третья встреча. Страсть. Грех.
Грех. Беременность. Грех. Женитьба. Грех. Гнев. Ссора. Разлука. Воссоединение. Расставание. Воссоединение. Расставание. Грех…
Память мимолётна, мимолётна и жизнь. Несправедливо, что люди, к которым мы не равнодушны уходят так быстро. Но почему, когда судьба даёт нам шанс, мы должны терпеть лишения, унижения, ради чего? Ради лучшей жизни после смерти? Ради встречи с Богом на праведном суде? В чём урок смерти близкого?
– Даже, если урок и был, то он не усвоен, – мычал про себя Николай, схватив лопату, валяющуюся на земле, и начал раскапывать могилу жены. Существо, а иначе назвать это подобие человека нельзя, глядело на него с третьего этажа, облизывая клыки и потирая щупальцы.
Быстро раскапывая землю, Николай краем глаза заметил молнии, беззвучно блистающие вдалеке, однако он не принял или не захотел принимать это предостережение. Его охватила идея. Потоком сбила с правильного пути, показывая миражи вместо реальности. Как в тумане, во мгле Николай достучался до сгнившего гроба. Молния сверкнула в метрах тридцати от него, осветив торжествующее лицо, но он ни на что не обращал внимания. Пробил гроб. От силы удара случайно повредил труп, его сердце ёкнуло, появился испуг, страх. Николай в ужасе отпрыгнул от гроба. Начал горько-горько плакать от осознания собственных поступков.
– Они. Знают. Что. Ты. – послышался голос из гроба или Николаю это показалось?
В сомнениях он подполз к могиле. Приоткрыл дощечку, скрывавшую лицо возлюбленной. На него взглянуло бледное, до костей опустошённое лицо. Глаз не было. Из щеки выполз червь. И только тогда он увидел – всё днище гроба было наполненно жуками, они копошились, залезая друг на друга, безмятежно входили внутрь Её тела и безмятежно из него выходили. Но тем не менее губы мертвеца зашевелились:
– Они. Хотят. Ты. Хочешь.
Челюсть неустойчиво ходила то вверх, то вниз. Рот неестественно открывался, приоткрывая пустую полость, в которой не было ни языка, ни зубов. Николай смотрел на это, как заворожённый. Смерть дышала ему в лицо, но он видел жизнь, угасшую, но возвратимую. Николай позабыл обо всём на свете. Только видел, как чудесное лицо, высеченное в его памяти, вновь оживает, пуще преображается и расцветает. Видел прекрасные, шелковистые золотистые волосы, похожие на осторожный луч солнца, случайно забредший через плотные шторы в их спальню. Слышал Её звонкий смех. Чувствовал Её мягкое прикосновение. «Не время для сомнений!», – пронеслось у него в голове. Достав шприц, отогнавший жуков прочь, и почему-то плача, Николай ударил им в сердце жены.
Существо ликовало. Природа затихла. Он пристально смотрел на Неё. Она будто бы заново открыла глаза, пошевелилась. Позабыв обо всём, он взял Её за руку.
Она закричала. Пронзительно. Громко. Болезненно. Вся затряслась. В конвульсиях пыталась встать. Николай отскочил от живого мертвеца, он не получил красоты, лишь мучения и уродливость. Труп, пытаясь опереться на руки, переломал их так, что кости вошли друг в друга и вылезли из мягкого тела. Остатки кожи на лице начали слезать, из-под неё полезли сколопендры, жуки-трупоеды, мертвоеды и прочие мелкие насекомые, похожие на тараканов. Показался белый череп. Мертвец прекратил потуги встать и, смотря прямо на Николая, произнёс: