Темный дом
Шрифт:
– Стрелять, – ответил Садовников, наводя винтовку на ходящую ходуном баррикаду. – Визжать, бегать туда-сюда… в общем – жить, как в последние минуты. И ни в чем себе не отказывать.
Баррикада поддалась, дверь с грохотом отворилась. Затрещала электрическая дуга. В лицо пахнуло озоном, а потом – тошнотворно – горелой изоляцией. Сталкер увернулся от летящей в него гипсовой Венеры. В дымовой завесе, застлавшей дверной проем, появились силуэты.
– Пошел-пошел-пошел! – закричал Садовников, не уточняя – кто пошел и куда именно. Винтовка громыхнула,
– Вперед! – Садовников почти в упор снес голову дородной поварихе, вооруженной парой разделочных тесаков. Повариха и тесаки превратились в дым, чтобы меньше чем через минуту снова возродиться в холле.
– Мочи козлов! – заревел Большой.
И Хыча тоже что-то неразборчиво заголосил: было непонятно, то ли он клянет врагов, то ли просто вопит от боли.
Очистив путь, они рванули сквозь огонь и дым вперед. Садовников выпустил последний заряд туда, где, как ему показалось, серебрятся платиновые волосы Ангелины. Пространство разрезали раскаленные плазменные струи, выжигая остатки воздуха. Садовникову каким-то чудом удалось просочиться между двумя огненными молниями. Развернувшись, он подхватил Хычу, давая Большому возможность развернуться и расстрелять остатки магазина.
С лязгом захлопнулась очередная дверь, заскрежетал засов. Садовников с трудом удержался, чтобы не ссыпаться по лестнице, считая задом ступени. Большой и Хыча повалились на задымленной площадке, загремело по цементному полу оружие.
– Где мы? – спросил, кашляя, сталкер. Луч фонаря заметался по обшитым неокрашенным гипсокартоном стенам.
– Это лестница в подвал, – ответил умирающим голосом Хыча.
– Вот те на… – Садовников удивленно осмотрелся. – Лучше поздно, чем никогда…
– Слушай, Костыль. – Большой поднялся на руках. – Почему ты не сказал взять противогазы? Сталкеры в фильме Федора Бормачука были в противогазах! А ты даже не обмолвился!
– Ну потому, что у нас не чертов радиоактивный котел, как в Чернобыле!
– Да? – Большой со стоном поднялся. – А я вот не знаю, что убьет меня в первую очередь: жена босса, закадычный друган или чертов дым! Я в жизни больше не выкурю ни одной сигареты!
Садовников проглотил фразу, что остаток жизни может быть очень коротким. Даже микроскопически коротким.
– Пацаны! – проговорил жалобным голосом Хыча. – Они сто пудов опять повалят! Спустимся в бункер!
– Какой еще бункер? – не понял сталкер.
– Личное хранилище папика, – пояснил Большой, поправляя засов на двери. – Туда мы и должны были попасть. Тебе, Костыль, понравится: бункер проще оборонять.
Винтовку теперь можно было использовать действительно лишь вместо трости. Патроны остались в Хычиной разгрузке, а разгрузка – в столовой. Садовников забрал у теряющего силы братка пистолет, сунул за пояс. Снова пришел черед гайкам, и снова выявились аномалии: мелкие «плеши» и «изнанки», выворачивающие гайки резьбой наружу. Это Большому могло показаться, что бункер легче
Сейф был маленьким. Много секретов в нем поместиться не могло. Садовников почувствовал себя обманутым: он рассчитывал увидеть нечто вроде деньгохранилища Скруджа МакДака из «Утиных историй». Доступ к сейфу перекрывала панель из пуленепробиваемого стекла, которая запиралась на электронный замок.
Садовников постучал в стекло костяшками пальцев.
– Как думаете открыть?
Большой почесал репу.
– Надо запустить запасной генератор. Для этого сначала найдем топливо, новые свечи, гаечный ключ, кусок кабеля…
– Шутишь, блин? – Сталкер с неодобрением поглядел на Большого.
– Ты разве никогда не играл в такие игры? – усмехнулся браток.
– Чайником поехал? – Садовников покрутил пальцем у виска.
– Не одному же тебе над четкими пацанами глумиться, – отозвался Большой. – Подбери челюсть, и идем искать генератор: я не шутил.
Они оставили Хычу охранять коридор, хотя боец из него был уже неважный. Садовников сделал ему инъекцию промедола, но все равно раненый был очень плох и постоянно норовил потерять сознание.
– Что это за катакомбы? – удивился Садовников, обводя лучом фонаря пустые, похожие на тюремные камеры комнаты. В них не было ничего, кроме голых стен из ноздреватого бетона и кафельных полов. – Где «качалка»? Где сауна? Где подпольное казино?
– Тебе оно надо, Костыль? – пробурчал Большой. – Меньше знаешь, лучше спишь. Это – особый подвал для особых случаев. Сюда можно было спускаться только по личному разрешению папика. Сауна, бассейн, спортзал, кладовая и ледник – под другим крылом дома.
– А есть какой-нибудь тайный ход? – полюбопытствовал сталкер. – Чтоб отсюда – и сразу в лес?
– Голяк, – вздохнул Большой. – Знали бы, как говорится, куда падать придется… кажется, тута! – Он отвел в сторону створку раздвижной двери.
Генератор выглядел неважно: корпус в несколько слоев оброс «ржавым мочалом». И пахло от него настораживающе: не солярой, не бензином, а какой-то сладковатой химией. Большой без энтузиазма потянулся к стартеру, но Садовников перехватил его руку.
– Бесполезно все – забей, – сказал он. – Нам отсюда не выбраться. Даже если мы запустим генератор и откроем сейф – секреты Шимченко не помогут нам уйти живыми.
Луч фонаря выхватил красное, в пятнах ожогов и потеках пота лицо братка. Большой молча глядел на Садовникова, лишь сквозь стиснутые зубы с присвистом вырывалось тяжелое дыхание. Затем луч переместился на серые стены неуютных комнат, в которых некогда творились какие-то темные делишки, на низкий потолок узкого коридора. Садовников с рассеянной полуулыбкой двинулся в сторону лестницы. Шум со стороны двери нарастал. Был слышен треск, похожий на работу сварочного аппарата, и то, как скрипит терзаемая сталь.