Тёмный дождь
Шрифт:
– Че надо? – спросил старик своим хрипучим голосом.
– Вы Владимир Баилов?
– Да, я. А че?
– Я хочу задать вам пару вопросов насчет обвала на шахте Громова.
Старик взглянул на экран телевизора. Затем снова на журналиста.
– Тебе зачем?
– Я журналист. Специально приехал сюда, чтобы расследовать тот случай. Мне он показался…
– Чет ты трындишь слишком много, – перебил его Владимир. – Не нравится мне это. Говори по делу!
Костя немного опешил от такой грубости, но тем не менее продолжил, поскольку выбора у него не было.
– Так… я могу задать вам вопросы?
– Задавай уже! Сейчас фильм со Шварценеггером начнется! Не хочу пропустить.
Костя быстро достал свой возлюбленный блокнот и приготовился делать заметки, а на край кресла он включил диктофон. Владимир перевел свой томный взор в сторону телевизора.
– Хорошо, тогда кем вы работали на момент того времени?
– Работал помощником динамитчика, – кратко ответил Владимир.
– То есть, вы имели дело со взрывчаткой.
– Нет, блять, с кисками. – громко произнес он. – Ну, конечно, со взрывчаткой! Динамитчик же!
Костя попытался скрыть свое смущение.
– По какой причине произошел обвал? – продолжил он.
– А ты не знаешь, что ль?
– Ну… в отчете написано, что виной был неправильно поставленный динамит, но…
– Значит вот тебе и причина.
Старик, еще более разозлившись, практически полностью переключил свое внимание на экран потрепанного временем телевизора над холодильником.
– Просто мне хочется собрать полную информацию по тому случаю от непосредственных свидетелей.
Владимир промолчал, пока Костя сделал пару пометок в блокноте и решил продолжить.
– Можете описать все произошедшее в тот день?
Старик не ответил. Просто продолжал пялиться в телевизор своим невидящим взглядом, словно в этой комнате кроме его самого, никого больше нет.
– Владимир? – Попытался привлечь на себя хоть какое-то внимание Костя. – Вы меня слышите?
Тот не ответил. Даже глазом не повел.
«Вот и все, – подумал Костя. – Думаю здесь уже ничего не поделаешь».
Журналист по своему опыту был знаком с подобными людьми, которые настолько настырные, что из них даже слово вытянуть большое дело. Костя привык к тому, чтобы просто оставить все как есть, не пытаясь идти по краю пропасти. Поэтому сложив блокнот в свою сумку и уже собираясь ретироваться из этой хаты-помойки.
– Подожди, – неожиданно сказал Владимир своим хриплым голосом.
Костя сразу же вернулся в свое кресло. С интересом смотря на старика.
– Так вы расскажите?
Старик промолчал, но затем начал говорить. Сначала неуверенно, но затем его голос постепенно набирал силу:
– Помню…Тогда предчувствие у меня было нехорошее. В тот день, —поняв, что рассказ начался, Костя достал свой блокнот и продолжил слушать, быстро делая записи в блокноте, напрочь забыв о диктофоне. – У меня, порой, случалось, что внутри что-то болит. Словно сердце пытается сказать, мол «не делай этого» или «не иди туда». А я ведь всегда пытался это чувство в себе заглушить, понимаешь? Считал это просто идиотизмом или страхом с моей стороны. А жена моя, царство ей небесное, наоборот – всегда считала подобные случаи знаком божьим. Я ей всегда рассказывал про подобное ощущения, если те появлялись. Если делиться с кем-то подобной информацией, то на душе чуть лучше становилось, понимаете? Когда я снова в тот день рассказал об этом, так она сразу сказала, чтоб с работы отпросился. А я ж всегда к этим ее суевериям со смехом относился. Поэтому и порешил все же пойти на работу. Ох, не знал же я, что буду за свое неверие расплачиваться по сей день. Ну так вот, короче, пошел я на работу. Все как обычно: нам давали команды, и мы все исполняли. И вот, в очередной раз, пришел приказ на использования большого количества динамита в шахте. Очень большого. Это уже был первый звоночек. А я, как всегда, просто рукой махнул и сделал как велели – перенес кучу взрывчатки в пещеру. Пока мы возились с этими ящиками пол дня, эта боль в груди с каждым часом все сильнее и сильнее становилась. Когда поставил я последний ящик туда, куда нужно, то боль стала уже невыносимой. Пришлось отпроситься выйти наружу, пока мои коллеги, так сказать, делали остальную часть работы. Ну вышел на свежий воздух, закурил сигарету и БУМ! Под ногами дрожь и уши заложило. Все стоят в шоке, ничего не понимают, словно во сне. Тогда послышались крики. Все начали подбегать к пещере. Внутрь бежать. Это, конечно, было не по технике безопасности, но нами тогда руководил страх за коллег и друзей, а не глупые протоколы. Я и еще пару парней начали спускаться в шахту, пока перед нами, сквозь огромный слой пыли, не образовалась стена из обрушившихся камней. Она заполоняла весь проход. Даже тогда мы решили начать разбирать хоть какие-то камни, но обвал никак не хотел заканчиваться. В конце концов нас оттуда чуть ли не силой вытащили другие работяги. Ну и все на этом закончилось, или же началось, это как посмотреть. Ведь с того момента, каждый день приходили только самые грустные новости. Единственное, что только спустя сутки смогли Гришу спасти и всё. Я тогда поверил в бога после всего этого, ведь если не та боль, то не вышел бы я оттуда. Вот иконы решил повесить в доме, уже по собственной инициативе. Жена моя умерла лет пять назад. А мы с ней душа в душу жили, понимаете?
Владимир сделал глоток из пластиковой бутылки. Костя не успел рассмотреть ее содержимое. История произвела на него большое впечатление, но нужно было продолжать расспросы, только более аккуратно:
– Если вы не против, – сказал он. – Давайте вернемся к тому моменту, когда вы клали ящики со взрывчаткой, хорошо?
Владимир кивнул.
– Ага, – Костя что-то записал в своем блокноте. – Во-первых, вы не устанавливали динамит, верно? За вас это делали другие работники?
– Да, я уже рассказывал, мне стало плохо, и я вышел перекурить.
– А почему именно в этот день решили использовать такое большое количество динамита?
– Я-то откуда знаю? – разозлился Владимир и достал откуда-то сигарету. – Я тогда просто работником был. Нам начальство ничего не рассказывало. – Чиркнув спичкой, которая тоже взялась не пойми откуда, кончик сигареты загорелся небольшим огоньком.
– И дело было в количестве взрывчатки или ее просто установили неправильно, или же не в том месте?
– Может то, а может второе, или третье, – ответил Владимир и сделал продолжительную затяжку. – Одно знаю точно – меня тогда Господь Бог спас. А остальное уже неважно. С тех пор я больше прислушивался к грузу на сердце. Если чувствовал, что надо пить – пил. Если нужно курить – курил. Вот так вот я и живу поныне.
Костя прекрасно видел, как Владимир живет, и, откровенно говоря, не завидовал.
Далее последовало неловкое молчание, пока Костя все же не решил закончить разговор:
– Спасибо, это все, что я хотел у вас спросить, Владимир.
– Ага, – ответил старик и махнул рукой. – А теперь вали, если не хочешь услышать правду.
– Правду? – переспросил Костя, взглянув на Владимира с новой волной интереса. – О чем вы?
– У меня есть другая версия произошедшего.
– И какая- же? – Блокнот журналиста был уже наготове.
Наконец Владимир обратил свой взор на Костю. Придвинувшись к гостю поближе.
– Так вот, – начал он. – Все по воле божьей, понимаешь? Умерли все эти бедолаги потому, что наши, местные, воротилы много чего плохого наделали, сечешь?
Костя неуверенно кивнул, пребывая в еще большем замешательстве.
– А кто эти «воротилы»? – спросил Костя, подыгрывая старику.
– Это уже неважно, – ответил тот спокойно и вернулся на прежнюю свою позицию взглянув в сторону телевизора. – Пожалуйста, оставь все как есть. Это было давно и лучше не трогать это осиное гнездо.