Темный грех
Шрифт:
Его пронзительный взгляд держит меня в плену, пока его правая рука движется вверх по моему бедру, животу и останавливается на груди. Мой демон-хранитель — мой обладатель — прижимает ладонь к моему сердцу.
— А теперь кончи в меня, тигренок, — рычит он, толкаясь до самого конца.
Я кричу. Перед глазами вспыхивают звезды, и я позволяю себе провалиться в прекрасное забвение, уничтожаемое и поглощаемое моим темным демоном на свету.
ГЛАВА 20
Ранний
— Что теперь будет? — шепчу я.
Я хотела спросить об этом с тех пор, как мы в изнеможении рухнули на простыни после того, как занялись любовью во второй раз с тех пор, как солнце поднялось над горизонтом, слишком боясь услышать ответ. Но я больше не могу сдерживаться.
— Я не знаю, тигренок. — Его рука поднимается к моему лицу, кончик пальца осторожными, нежными движениями проводит по линии моей левой брови, затем по носу и к губам. — Что ты хочешь, чтобы произошло?
Мое сердцебиение участилось, когда я набралась смелости и сказала.
— Я хочу, чтобы ты остался. И я не имею в виду только сегодня.
— Я не знаю как.
— Иди домой. Собирай вещи. И вернись сюда. — Я улыбаюсь. — Это не так сложно.
— Я не это имел в виду. — Его рука касается моей щеки, а большой палец гладит кожу под глазом. — Я не знаю, как жить такой жизнью, как ты. То, что ты знаешь обо мне, — это всего лишь мутная поверхность в черном пруду моего существования. Детка, я слишком испорчен, чтобы жить среди нормальных людей.
— Тогда мы тебя вытащим.
Его губы трогает грустная улыбка.
— Я не один из твоих зверей, Нера. Некоторые вещи невозможно сшить обратно.
— Мы можем попробовать.
— Ты хочешь для себя такой жизни? — Он сжимает челюсти. — Разве ты не хотела бы иметь хорошего, образованного мужчину, которого ты заслуживаешь?
— Ты так думаешь? — Я наклоняюсь вперед, заглядывая ему в лицо. — Значит, если я скажу "да", ты снова меня бросишь?
— Я никогда не брошу тебя, — говорит он. — Даже если бы захотел. Я знаю, что никогда не смогу. Я буду присматривать за тобой до самой смерти, тигренок. И пока я жив, никто не посмеет тронуть ни единого волоска на твоей прекрасной голове.
— Ты будешь присматривать за мной даже тогда, когда я пойду к алтарю и поклянусь в любви хорошему и образованному мужчине? — Я вырываюсь и толкаю его в грудь.
Его лицо не выражает никаких эмоций, но большой палец, поглаживающий мой глаз, не шевелится. — Ты будешь прятаться в каком-нибудь уголке, пока я буду отдаваться ему так же, как отдавалась тебе? — Я продолжаю. — Будешь ли ты смотреть, как он берет меня на кухонном островке, пока я кричу от удовольствия?
Окоченение охватывает все его тело, только сердце, кажется, работает. Я чувствую его громоподобные удары под своей ладонью. Что-то опасное мелькает в его глазах, когда они заглядывают в мои, но он по-прежнему не произносит ни слова.
Я наклоняюсь
— Ты позволишь мне принадлежать кому-то другому, демон?
Ты будешь присматривать за мной даже тогда, когда я пойду к алтарю и поклянусь в любви хорошему и образованному мужчине?
У меня в ушах раздается непрерывный пронзительный звук, смешивающийся с голосом Неры. Это началось как слабое жужжание, когда я заставил себя сказать ей, что она должна быть с другим, но теперь частота повысилась, отдаваясь внутри моего черепа, как мстительная дрель.
Ты будешь прятаться в каком-нибудь уголке, пока я буду отдаваться ему так же, как отдавалась тебе?
В голове возникают образы: она целуется с безликим мужчиной, а он прижимает ее к стене. Затем видение смещается и перестраивается на Неру, распростертую на кухонном острове, ее лицо взволновано и покрыто испариной. Это не горько-сладкое воспоминание, а преследование, потому что это не я ее. Этот пронзительный звук в моей голове резко усиливается, а перед глазами появляются белые точки.
…позволишь мне принадлежать кому-то другому, демон?
— Только через мой труп, — рычу я.
Обхватив ее за талию, я переворачиваю нас, пока не оказываюсь на ней сверху.
— Мне все равно, насколько этот ублюдок лучше меня или достоин ли он тебя. Я, блядь, выпотрошу любого мужчину, который приблизится на пятнадцать футов к тому, что принадлежит мне.
— Хорошо. — Ее рот приподнимается, прижимаясь к моим губам. — Потому что нет никого лучше тебя. Не для меня.
Я беру ее лицо в свои ладони, осыпая поцелуями ее губы, нос, глаза… везде, где я представлял, как целую ее, но не решался. Таким монстрам, как я, не позволено мечтать, и я никогда не мечтал. Пока я не встретил ее. Впервые в жизни я вижу возможность иметь что-то свое. Ее. Моего тигренка.
— Я собираюсь купить нам дом, — бормочу я, проводя губами по ее шее. — И несколько десятков акров земли вокруг, чтобы ты могла держать своих животных. Никаких других людей поблизости. Я ненавижу соседей и не хочу их иметь.
— Звучит дорого. — Она хихикает, когда я целую мочку ее уха.
— У меня есть деньги.
— Может, не стоит тратить все на дом?
— Если ты хочешь, чтобы я купил весь этот чертов штат, то я не против. — Я возвращаюсь к ее шее. Думаю, место под ее ухом — мое любимое.
Еще один приступ хихиканья.
— Сколько?
— Пятьсот. Может быть, шестьсот. Я не проверял баланс своего счета в течение последнего года или около того.
— Здесь, конечно, есть неплохие дома за пятьсот тысяч, но, боюсь, тебе придется сократить стоимость на недвижимость.
— Миллионов, тигренок. Не тысяч. — Я покусываю ее ключицу. — За убийство людей хорошо платят. А за убийство людей, которых трудно убить — еще лучше.
Нера словно замерла подо мной. Черт, не стоило мне этого говорить. Я поднимаю голову и встречаюсь с ее теплыми янтарными глазами.