Темный лик двойника

Владимиров Александр

И снова Нашим Героем овладел страх. Он пробовал убедить себя, что его недавние фантазии насчет сути Ральфа Вернера – полное сумасшествие. Да только руки почему-то тряслись. Слово «нет» звучало в голове громче всего остального. И он выдавил его из себя.

– Жаль, – вздохнул Ральф Вернер, – что ж, счастливо написать следующую статью.

Последняя, вроде бы ничего не значащая фраза, буквально перевернула душу Нашего Героя, НЕНАВИДЕВШЕГО СВОЮ РАБОТУ В ГАЗЕТЕ.

И тут же он подумал над предложением гостя под другим углом зрения: если концепция

романа интересна?.. Почему бы не воспользоваться?

В который раз хитрый немец перехватил его мысль и, как бы невзначай, сказал:

– Идея – это как клад с несметными сокровищами.

– Только не у нас, – вздохнул собеседник. – У нас за идеи…

И тут снова вздрогнул, зачем сболтнул лишнее?

– Да, да, многое поставлено с ног на голову, – вдруг промелькнули металлические нотки. – Но когда-то же надо возвращать все обратно.

«О чем он?! – хозяину пришло в голову, что здесь кроется политика. – Что возвращать? Уж не?..»

– Запугали вас! – покачал головой Ральф Вернер. – Вон как глаза округлились от страха. А я, между прочим, имею в виду не старый режим, а ситуацию, основанную на нормальной человеческой логике. Идеи первичны, ибо они двигают общество.

«Он прав и в первом случае – трус я стал первостепенный. И во втором, насчет идей… Но как он?.. Словно мысли читает?!».

– Наверное подумали, что я читаю мысли? – усмехнулся странный гость. – Увы, нет. Просто вы слишком предсказуемы. А нужно от этого отходить, книга потребует. На все нужен нетрадиционный взгляд. Например, на проблемы христианства.

– Вот уж чего не хотел бы касаться, – ответил хозяин, а про себя подумал: «Затронуть их, как нужно мне, не смогу, а как нужно нашему беспощадному времени – не собираюсь».

– Вы затронете их так, как нужно и вам, и обществу. Пусть не сегодняшнему, но завтрашнему обязательно.

– Я вас не понимаю?

– Все очень просто: мы немного изменим Евангельский сюжет.

– Зачем?

– Ай-яй-яй, какой непонятливый. Для одних вы выступите замаскированным проповедником христианства, для других – антирелигиозником. Последние сейчас у власти, и со временем, когда примитивные безбожники канут в лету, они не станут чинить препятствий продвижению вашего романа. А дальше, сами понимаете… читая вас, отторгнутые от веры люди обратят взоры на Святое Писание, откроют его и придут в лоно Церкви.

Наш Герой почему-то подумал не о возможной провокации со стороны иностранца, а о… старике Фаусте, гордыня которого заставила «чуть-чуть изменить» Божественное откровение на собственный вымысел…

Написано: «В начале было Слово»…

Да в переводе текст я должен изменить,Когда мне верно чувство подсказало.Я напишу, что мысль всему начало…

И тогда к нему явился… Мефистофель!

– У Гете… – осторожно начал Наш Герой, и его тут же прервал немецкий гость:

– Правильно! В эпиграфе у нас будет цитата из Гете.

– Надеюсь, не Мефистофеля?

– Именно его! «Частица силы я, желавшей вечно зла, творившей лишь благое». Таким образом, мы избежим и будущих проклятий религиозных клерикалов, которые посчитают вас чуть не посланцем темных сил.

– Нельзя вырывать из контекста одну цитату; меняется смысл сказанного. Ведь после слов Мефистофеля у Гете следует реплика Фауста: «Кудряво сказано; а проще что такое?». И тогда даже сам прародитель зла признается: «Я отрицаю все – и в этом суть моя».

– Еще как возможно! Мало того, необходимо! Пусть за всеми спорными проблемами читатель увидит лукавство дьявола. С вас тогда и взятки гладки. Ловко придумано?

– В этом что-то есть, – задумчиво произнес хозяин. – Но не получится ли, что властитель преисподней будет… главным героем?

Вернер так посмотрел на Нашего Героя, что у того потемнело в глазах; и речь немца полилась мощной рекой, в бурных водах которой тонуло сознание собеседника. Вскоре Наш Герой был уже словно парализован и только безропотно внимал чужому голосу.

– Это будет первый в истории роман о властителе бездны, о торжестве поразившего мир зла. Но не хвалу вы ему споете, вы покажете, что сами люди распахивают перед пороком свои сердца. Даже беззаветная любовь, величайший из подарков Создателя человечеству, часто зиждется на пороке, управляется им.

– Как же так?.. Почему?.. – в полузабытьи шептал Наш Герой.

– Представьте себе: он – Маэстро, написавший новое евангелие, услышанное из уст прародителя зла, она – жена крупного советского сановника, тайно посещающая своего возлюбленного. Чтобы спасти Маэстро от царящей инквизиции, она переступает границу Добра и зла, становится ведьмой, летит на помеле над уснувшей ночной Москвой. Любовь отшельника и ведьмы – такого до вас не воспевал ни один властитель слова!

– Но ведь это против правил?..

– Кто их устанавливал? Уж не те ли лицемеры, что живут двойной жизнью?

– Да, они часто живут двойной жизнью…

– И тогда все они получают по заслугам от зла, к которому так стремятся – осознанно или нет; у того, кто не «слишком порочен», наказание помягче и наоборот. Так властитель бездны, сам того не желая, утверждает правосудие.

– А что будет за жанр? Трагедия? Фантастика? Социальная драма? А может… комедия?

– Жизнь многоцветна, вот и мы, как в пьянящем голову коктейле, перемешаем все жанры.

Таинственная река чужого познания стремительно поглощала Нашего Героя; теперь она была для него и надеждой вырваться из стойла, куда его загнали, и смыслом будущего бытия. А вокруг – заросшие плевелами берега, причем чаща разрасталась, густела, сквозь нее уже ничего не разглядишь. В нереальной тишине раздавался только голос неведомого гостя:

– Ваш роман родиться в муках долгих лет, даже десятилетий; каждая сцена, да что там, каждая строка заберет в себя частичку вашей души, сердца…