Темный любовник
Шрифт:
— Вроде того. По легенде, вампиры появились на свет от Девы-Законоучительницы. Омега возмутился и создал в ответ лессеров. Дева наделила свой избранный народ особой силой и даровала им возможность размножаться. Омега пополняет свои ряды за счет людей, готовых убивать.
«Веселенькая история, — подумала Бэт. — Проданные души. Живые мертвецы. Что общего это имеет с реальной жизнью?»
С другой стороны, она ужинает с вампиром. И парень этот вполне реален.
Бэт вспомнила белокурого красавца, который штопал себе руку.
— Ты
— Вместе с братьями. — Он отхлебнул вина. — Когда вампиры осознали, что на них началась охота, они отобрали лучших мужчин племени и научили их сражаться, потом выбрали им в жены самых сильных женщин. Через несколько поколений появилась особая порода вампиров — воины. Самые сильные входят в Братство черного кинжала.
— Вы кровные братья?
— В некотором роде.
Он натянуто улыбнулся и замолчал.
Бэт поняла, что тема братства закрыта и ничего уже больше выудить не удастся. Она решила переключиться на войну. Вопрос не праздный, скоро и ее саму придется защищать.
— Значит, вы убиваете людей?
— Да, но это уже не люди, а мертвецы. Омега забирает у них души. Чтобы продлить срок службы и дать силу сражаться против нас. — На суровом лице мелькнула тень отвращения. — Хотя наличие у человека души тоже не гарантирует нашу безопасность.
— Ты не любишь… нас?
— Ты не совсем человек, это раз, и — да, я не люблю людей, это два. За что их любить? До превращения они помыкали мною, а сейчас держатся подальше, потому что я внушаю им страх. Когда они узнают о существовании вампиров, то кинутся охотиться на нас почище лессеров. Нападение — естественная человеческая реакция на все неизвестное. Людям неведомо благородство, они пресмыкаются перед сильными и обижают слабых.
И еще меня раздражает, как они пытаются изображать нас, ни черта в этом не понимая. — Рэт брезгливо покачал головой. — Выдумали Дракулу, сосущего кровь невинных младенцев. А эти убогие фильмы ужасов? Откровенная порнография. Я вообще молчу про Хеллоуин, этот праздник дураков в черных плащах с пластиковыми клыками. Единственное, в чем эти идиоты не ошиблись, — это в том, что мы пьем кровь и не выносим солнечного света. Все остальное — бред, состряпанный, чтобы вызывать у толпы ужас и отвращение к нам или, того хуже, нездоровый интерес.
— Значит, ты на нас не охотишься?
— На них, Бэт, на них. Ты лишь наполовину человек, а скоро и вовсе перестанешь им быть.
Он перевел дыхание.
— Нет, я на людей не охочусь. Но если кто-то из них перейдет мне дорогу, пусть пеняет на себя.
Бэт пыталась осмыслить услышанное и справиться с паникой, которая подступала всякий раз, когда речь заходила о превращении.
— Но ты же напал на Буча, а он никакой не… как его… лессер.
— Он встал на моем пути, когда я шел к тебе. — Рэт стиснул зубы. — А я сотру в порошок любого, кто на это осмелится. Любовник он тебе или нет, но если
— Ты обещал, что не станешь его убивать.
— Убивать не стану, но хорошенько проучу.
«Свинцовому Заду хороший урок не повредит», — усмехнулась она.
— Почему ты ничего не ешь? — спросил Рэт. — Тебе нужно хорошо питаться.
Бэт посмотрела в тарелку.
Хорошо питаться? Ее жизнь превратилась в роман Стивена Кинга, а он беспокоится о диете?
— Ешь. — Рэт кивнул на тарелку. — Для превращения тебе понадобится много сил.
Бэт сунула в рот ложку, чтобы закрыть эту тему. На вкус суп больше походил на клей, хотя наверняка все готовилось по рецепту.
— У тебя сейчас есть при себе оружие?
— Да.
— А ты когда-нибудь с ним расстаешься?
— Нет.
— Но когда мы… — Она закусила губу, боясь продолжить: «занимались любовью».
Он наклонился в ее сторону.
— Оно всегда под рукой, даже когда я с тобой в постели.
Бэт сглотнула. На смену чувственным образам в голову закралась пугающая догадка. Либо он параноик, либо все действительно очень серьезно и опасность ждет за любым углом.
«Черт, этот парень меньше всего похож на истерика», — подумала она.
Воцарившаяся ненадолго тишина была прервана Фрицем. Дворецкий поставил на стол горячее и унес суповые тарелки. Мясо, поданное Рэту, было мелко порезано.
«Странно», — удивилась Бэт.
— После ужина я тебе кое-что покажу.
Ему удалось подцепить кусок барашка только со второй попытки.
И только тогда Бэт обратила внимание, что Рэт даже не смотрит в тарелку. Его взгляд был устремлен на дальний конец стола.
По спине пробежал холодок. Что-то было не так. Она внимательно посмотрела на его очки.
И вспомнила, как в первую ночь он касался пальцами ее лица, словно пытался представить, как она выглядит.
И эти темные стекла: он носит их, не снимая, не как защиту от яркого света, а чтобы спрятать под ними глаза.
— Рэт? — тихо начала она.
Он потянулся за бокалом, но взял его лишь после того, как нащупал ножку рукой.
— Слушаю.
Он лишь пригубил вино и сразу отставил бокал в сторону.
— Фриц, подай красное.
— Уже несу, господин.
Дворецкий появился с бутылкой в руках.
— А вам, госпожа?
— Да, пожалуйста.
Когда дверь на кухню захлопнулась, Рэт напомнил:
— Ты собиралась о чем-то спросить?
Бэт закашлялась, поняв, что потеряла нить разговора. Вместо того чтобы сразу начать со списка вопросов, увлеклась поиском слабых мест и сейчас пытается убедить себя, что Рэт слеп.
— Бэт?
— Да… а почему вам нельзя выходить на улицу днем?
— Вампирам противопоказан солнечный свет.
— А что будет, если выйти?
— Сначала ожоги второй или третьей степени. А потом сгоришь как спичка. С солнышком шутки плохи.