Темный маг и отворотное зелье
Шрифт:
Шли мы с ней так же долго, только уже другим маршрутом. Я поняла это лишь потому, что обошли стороной «Двенадцать коллегий» – так я обозначила для себя коридор, похожий на знакомый мне по питерскому университету. Хоть я и училась на экономическом факультете в здании на Чайковского, в главном корпусе бывала нередко. Миновав длинную галерею, открытая сторона которой выходила на внутренний двор, мы оказались в жилой части.
– Это моя комната, – Аретта открыла дверь с нарисованной зеленой звездой, такой же, как у нее на рукаве. – Сейчас у меня нет соседки, так что нам никто не помешает. Тайя уехала на прошлой неделе. Не все выдерживают до инициации, но ей оставалось всего полгода. Любовь,
Мда, все страньше и страньше, как говорила моя подруга по несчастью Алиса. Соседка влюбилась и поэтому бросила учебу? Или ее выгнали?
Комната Аретты была намного меньше, чем у братьев-блондинов. В ней едва помещались две кровати, одна из них без белья, шкаф, стол и два стула. Даже камина не было – только общая на две комнаты печь, которую топили из коридора. Любопытно, с чем связана такая разница? Может, со статусом – материальным или социальным?
– Садись, – Аретта показала на стул. – Или, если хочешь, можешь прилечь на кровать Тайи. После того, что с тобой было ночью, слабость будет чувствоваться еще несколько дней, несмотря на лечение. Ледяное зелье очень опасно. Хорошо, что Элиан сразу принес тебя к нам, иначе ты могла умереть.
Элиан? Один из братьев? Интересно, который из них?
Давай, голова, учись говорить быстрее. Это самое ледяное зелье почему-то не отключило любопытство. Разве что оно было не жгучим, а липким и вязким, как глина.
Слабость действительно никуда не делась, поэтому я скинула туфли и забралась на кровать, пытаясь расправить под собой широкую юбку. И посмотрела на Аретту вопросительно: давай, начинай уже.
– Мы пока еще точно не знаем, как все произошло, – подумав немного, заговорила она, сев на стул и положив ногу на ногу. – То есть Иллеры, конечно, рассказали керру Гартису… Керр Гартис – руководитель нашей эстрии, – пояснила она, заметив мои сдвинутые в попытке что-то понять брови. – А эстрия – школа высшей магии.
Ага, ясно. Значит, и тут я угадала – насчет магической академии. Керр Гартис, надо думать, тот пожилой красавец, которого я видела утром. Вроде как ректор. А Иллеры – два брата-акробата. Фамилия или что-то в этом роде.
– Лунная магия доступна лишь избранным, – продолжала Аретта, – и попасть сюда – большая удача. Не помогут ни деньги, ни положение, ни связи. Только склонности и способности. Мы учимся здесь семь лет, с восемнадцати до двадцати пяти. Особо отличившиеся остаются на дополнительный курс, чтобы потом преподавать, но не больше одного-двух из выпуска, то есть из ста человек. А иногда вообще никто. В этом году должен был остаться Марис Иллер, но после того, что произошло с тобой, Лана, им с братом грозит исключение и запрет на занятие магией вообще, даже самой простой, как мы называем, кухонной. А если учесть, что они из клана Темных, это такой позор, что лучше им навсегда отправиться за море, где их никто не знает.
Во как! Значит, Элиан и Марис. Интересно, кто из них кто? Один накосячил, а второй попал под раздачу. Но если вспомнить, как длинноволосый орал на брата, он, получается, и есть Марис. Отличник, которому непутевый родич одним махом угробил карьеру. Я бы на его месте тоже психовала.
– Сегодня вечером будет общее собрание. Там они все расскажут. И как ты попала сюда, и каким образом выпила ледяного зелья, которое категорически запрещено использовать даже на животных. Хотя они выживают, а люди умирают через час, если сразу же не дать противоядия. А потом нам придется решать, что делать с ними. И с тобой.
7.
Что со мной делать? Вот это было гораздо интереснее, чем судьба братцев Иллеров. Смогут ли избавить меня от телесной и ментально-эмоциональной фригидности и отправить домой тем же зеркальным способом? Или я обречена остаться здесь, да еще и холодной жабой? А если вернуть невозможно, то что я тут буду делать? Вариант, что меня ликвидируют, казался маловероятным: при таком раскладе не имело смысла лечить и учить местному языку. Но с чисто практической точки зрения, как я буду тут жить, где и на какие средства? Дадут почетный пост уборщицы в эстрии-академии? Но, судя по туалету, уборкой тут тоже занимаются маги.
Конечно, можно было подождать и узнать все постепенно, но мне не терпелось. И я попыталась спросить, складывая уже освоенные слова, словно конструктор. В русском аналоге это прозвучало бы примерно как «меня делать что?» Грамматика этого языка была сложнейшей, куда там финскому с пятнадцатью падежами. Естественным путем я осваивала бы его не один год, особенно учитывая мои не особо богатые языковые способности.
– Лана, я не знаю, – Аретта наморщила лоб, повторив перед этим мой вопрос правильно. – Мы пока слишком мало знаем. Давай подождем до вечера. Одно могу сказать наверняка: вреда тебе никто не причинит. Мне самой очень интересно, откуда ты и как попала сюда.
Местного аналога слова «зеркало» я еще не знала и поэтому показала пальцем на маленькое, лежащее на подоконнике.
– Зеркало?! – брови Аретты взлетели куда-то под короткие пряди, падающие на лоб. – Вот оно что. То самое, которое у них в комнате… Значит, это правда. Я-то думала, просто легенда. Как про белую птицу алисанду, которую якобы видели то здесь, то там, но никто еще не смог ее поймать. Говорят, это зеркало – дверь в другой мир. Иногда она открывается, и тогда можно позвать человека оттуда. И он придет. Но если Иллеры это сделали, одним исключением не отделаются. Использовать заклинание ночной магии – уже не проступок, а преступление. Я не верю, что они стали бы так рисковать. Давай не будем торопиться, подождем собрания.
Я могла бы, конечно, с этим поспорить, опираясь на то, что меня именно звали с другого конца зеркального коридора, а не сама я туда как-то влезла, но… не могла чисто технически. Поэтому вынуждена была согласиться, что лучше подождать и узнать все из первых рук.
Аретта тем временем рассказывала о мире, куда меня занесло, и об академии лунной магии. Я периодически влезала со своими кривыми и неуклюжими вопросами, которые постепенно начинали напоминать разумную речь.
Мир назывался Шиана и, судя по всему, во многом был похож на наш. Как и на Земле, большую его часть занимал океан, вот только континентов было всего два, отделенных друг от друга неделей пути на корабле. Лирис, тот что на противоположном конце света, населяли люди, далекие от магии. В некоторых государствах ее вообще поставили вне закона. Грайар, куда я попала, меньший из них, наоборот, полностью находился под властью магов. Одной из двух его стран, Цейрой, управляли светлые, а второй, Объертином, – черные, ночные.
– Понимаешь, Лана, – неторопливо говорила Аретта, – наши силы примерно равны, поэтому баланс соблюдается уже почти тысячу лет. И это в первую очередь заслуга Темных, которые сдерживают натиск ночи на границе. Если б не они, нас бы давно захватили и поработили, как это произошло с другими государствами. Сейчас они входят в Объертин как провинции. Темные – это воины, они всегда на грани жизни и смерти, а их магия – самая сложная и опасная из всей лунной. Наверно, ты хочешь спросить, почему мы не можем бороться с адептами ночи их же оружием. Ты не маг и не поймешь, что происходит, но это сделало бы нас уязвимыми. Нельзя впустить ночь в душу и остаться светлым. Именно поэтому даже за одно-единственное использование ночной магии, если о нем узнают, грозит пожизненное изгнание из Цейры.