Темный мастер
Шрифт:
Лая потянулась, не открывая глаз. Как кошка, потерлась затылком о теплые, тугие мышцы на груди обвивающего ее мужчины, с трудом сдерживая счастливое урчание.
Она вновь была собой.
Ну, не совсем.
Эдан все еще был здесь, на краешке ее сознания — исполненный легкости, тихого ликования и (кто бы сомневался!) глубокого мужского самодовольства.
Лая фыркнула, получив в ответ вызывающий смешок.
— С возвращением! — хрипло выдохнул он ей в ухо.
— И тебя, — отозвалась девушка. Отвыкшие от внятной речи связки не слушались,
Сколько же они с Эданом… отсутствовали?
Горячий, сумбурный поток воспоминаний затопил ее, ничуть не помогая определить день или время суток, зато заставив очень сильно покраснеть.
Нет, Лая никогда не была порядочной барышней, но чтобы настолько!
— Даже не буду думать, где ты научился этому! — буркнула она, получив в ответ еще один самодовольный смешок.
Мягкий дневной свет струился из отверстия над алтарем, лишь слегка разгоняя теплый сумрак пещеры. Масло в чашах давно перегорело, и теперь заметно было слабое белое свечение пара над водой.
Эдан нехотя выпустил охотницу из своих объятий, со вздохом встал. Задумчиво осмотрел груду тряпья, в которую превратилась их одежда, и натянул штаны. Почти целые.
Почти.
Лая опять покраснела, с подозрением уставившись на собственные, местами поломанные ногти.
Ее теперь уже муж сохранял каменное лицо — мысленно же давился от смеха.
— Сам не лучше, — обиженно бросила она. — Мне вон вообще надеть нечего…
Все с тем же серьезным лицом Эдан подобрал белый меховой плащ, отряхнул его и накинул Лае на голые плечи.
— Жди здесь, — шепнул он, защекотав ей ухо дыханием, ухмыльнулся, довольный эффектом, и спрыгнул на затопленную тропу. Поднимая брызги, побежал к выходу из пещеры.
Девушка поежилась, отошла подальше от дыры в своде, сквозь которую снова сыпал снег. Наткнулась на расстеленный на камне кусок полотна с черствым хлебным караваем — и тут же с жадностью набросилась на еду, запивая водой прямо из озера, откуда черпала горстями.
Эдан пропадал недолго — вернулся, пахнущий морозом, с покрасневшими от снега ступнями и кистями рук, таща на себе их дорожные мешки. Лая молча отобрала свои вещи и придвинула к нему половину каравая.
— Спрятал наши вьюки в снегу у входа в пещеру еще до церемонии, — отвечая на ее беззвучный вопрос, пояснил Эдан. — Незачем нам возвращаться к старику.
Охотница согласно покивала и начала одеваться.
— А куда… — открыла она было рот.
— Для начала — к тропе, — не дожидаясь конца вопроса, ответил юноша.
— А как?
— Выйдем, покажу. Я тут побродил по окрестностям, пока ты от болезни оправлялась.
— А старик?
— Ну не станет же он следом бежать, в самом деле?..
— Ты так и будешь отвечать прежде, чем я спросила? — сердито прищурилась Лая.
Лицо Эдана расплылось в совершенно дурацкой счастливой улыбочке.
— А почему нет? Я же теперь чувствую, что ты хочешь сказать, заранее.
— Жрец говорил: это скоро пройдет, — не удержавшись, буркнула девушка и, закатав повыше штанины, подхватив в руки сапоги с носками да перекинув за спину свой мешок, решительно пошлепала к выходу.
Тихонько посмеиваясь над ее смущением, мастер побрел следом.
На верхней ступени перед аркой они обулись; тщательно, хоть и без особой радости, облачились в верхнюю одежду — тяжелую, вымороженную, заскорузлую от снега, в котором она пролежала последние… часы? Дни?.. И вышли из теплого полумрака пещеры навстречу зимнему холоду.
С каменистого, торчащего породой даже сквозь снег пригорка, под которым скрывался подземный храм, Эдан с Лаей спустились в стороне, далеко обходя лестницу и приютившуюся у ее подножия хибарку. Но, уже скрывшись в лесу, так, чтоб от землянки разглядеть их стало невозможно, вернулись к разбитым каменным глыбам, что когда-то были колоннами и отмечали конец ведущей к храму дороги.
— Здесь, — произнес Эдан с каким-то особенным внутренним торжеством: совсем как в ахарском поселении, когда удавалось справиться с очередной заковыристой Ишиной задачкой. — Не чувствуешь?
Лая задумчиво осмотрелась.
— Вот здесь, — повторил он и руками в толстых рукавицах принялся разгребать сугроб.
Из-под снега показалась гладкая каменная поверхность — и вскоре девушка с удивлением созерцала верхушку знакомого черного валуна.
— Дальше еще есть — правда, вывернутые из земли и разрушенные. Думаю, когда-то, еще до твоих предприимчивых соплеменников, огражденная камнями тропа вела вовсе не к Волчьему проливу, а к здешнему храму. И дороге этой вряд ли меньше лет, чем алтарю: просто ахары ее немного перестроили…
— Значит, по этим глыбам и выйдем?
— Ну, это быстрее, чем брести по лесу напрямик, тем более не зная местности.
С этим сложно было поспорить.
Ахарская тропа, огибая храм, делала приличный крюк на запад — так что, когда путники к следующей ночи вновь на нее вышли, до пролива, если верить карте, оставался всего день пути.
Ночью им спалось плохо. Ожидание, предвкушение и тревога, сливаясь в один общий нервный круговорот ощущений, не давали усидеть на месте, толкали вперед — к морю, к концу пути, к свободе: от прошлого и настоящего, от Гильдии и цепких лап Империи, от всех прежних, навязанных обязательств. Ведь там, на краю света, не будет больше темного мастера и его неудавшейся жертвы, не будет ахарки и имперского лорда — только два человечка, потерявшихся в холодной дикой земле.
И это хорошо.
— Мы ведь не опоздаем? — в десятый раз уже спрашивала Лая. — Ветров и бурь вроде не было пока. Значит, лед еще цел? Дьяволы! Знать бы, какой день сегодня!
— Если верить календарю, что вел старик на стене храма, то последний день третьего зимнего месяца. Или уже первый день четвертого? — Эдан задумчиво смотрел на пухлые снежные тучи, затянувшие ночное небо, будто силясь угадать за ними положение луны и звезд.
Они сорвались в дорогу, даже не дождавшись рассвета.