Темный мастер
Шрифт:
…Четвертый — и лишь грязное крошево из льда, камней и крови поднялось в два человеческих роста там, где только что был десяток солдат…
Имперцы закричали. Многоголосым, отчаянным, смертельным воплем, еще больше сводящим с ума.
Огнезор зажал уши, пытаясь спастись от этих звуков. Не в силах двинуться, зажмурил он глаза, все глубже проваливаясь в безумие того ужаса, что творился здесь… Что он сам творил каким-то дьявольским образом.
«У вас уж и забыли давно про то, как совершенный дар приходит. Страшно это. Очень»…
«Сорвешься ты скоро…»
«Боги, боги, неужели
Но он уже не знал этого…
Не видел, как вдруг утихло все разом после шестого круга, выщербившего стены утесов, оставившего глубокие борозды и развороченные сосны у самого края поляны. Как улеглась спокойно земля на тропе у самых Ишиных ног, повинуясь ее невидящему взгляду. Как застыла, тяжело дыша, после чьей-то пощечины Лая, отчаянно до сих пор рвущаяся из рук двух ахарских воинов. Как воцарилась вокруг тишина, ибо не осталось больше никого живого…
И как собственное его тело безжизненно осело на единственном уцелевшем островке снега среди развороченной черной проплешины…
Огнезор не мог видеть этого, ибо больше не помнил, не сознавал себя. Последние остатки его воли, его рассудка уходили на слепое барахтанье, попытку не захлебнуться, выплыть из липкой, затягивающей тьмы, уже не понимая зачем…
Затем дневной свет жестоко резанул по глазам, морозный воздух разорвал легкие, страх и усталость, тошнота и холод нахлынули с новой силой, воскрешая остатки разума, возвращая к сознанию.
Он съежился, инстинктивно пытаясь спрятаться от привычных, но возросших до болезненности ощущений — гула чужих эмоций, предчувствий, чьего-то присутствия.
И — да — мысленных призраков.
Проклятых, въевшихся в развороченную грязь теней, оставленных мертвецами.
Эха боли, страха и воплей.
Его собственного безумного лица, отраженного в дюжинах ракурсов…
Это все чуть было вновь не толкнуло Огнезора за пределы рассудка.
Но он выдержал.
Ощущения вспыхнули и, повинуясь приказу хозяина, послушно стали затухать, оставляя лишь скупое, ненавязчивое тление.
Огромным усилием мастер заставил себя подняться. Осмотрелся, не сдержав пораженного стона, перешедшего в истеричный смешок, но резко оборвал его — нахмурился, словно прислушиваясь.
Затем медленно, очень медленно Огнезор обернулся, поднял взгляд к одному из скалистых уступов.
— Выходи… Я знаю… что ты там.
Слова вырывались хрипло, с усилием раздирая горло. Из раны, кажется, шла кровь. Спина немела.
Робкий снежок влажно оседал на коже, падал к ногам, смешиваясь с грязью, кровью, ошметками плоти.
Из-за камней осторожно поднялась темная фигура. Подмастерье. Немолодой уже. Со слабым целительским даром.
— Каков был приказ? — немедленно потребовал ответа Огнезор.
Подмастерье почти трясся, безумно вращая глазами. От него тошнотворно несло страхом.
— Г-господин Б-белый Мастер… — дрожащими синими губами, кажется, прошептал он.
— КАКОВ БЫЛ ПРИКАЗ?! — заорал на него юноша.
— Наблюдать… запомнить… донести, — заставил себя сказать мужчина.
Губы Огнезора скривились в угрожающей усмешке. Вместе с кровью и грязью, покрывшими его лицо, одежду, волосы, эта ухмылка и вправду должна была смотреться ужасающе…
— Кто приказал? — с нажимом спросил Огнезор.
Темный вздрогнул, глядя на него, затем опять застыл, колеблясь.
— Не для твоего ума… наши игры… подмастерье! Сам не видишь разве, во что… ввязался? — Белый Мастер уже не кричал: говорил он по-прежнему тяжело, но теперь с вкрадчивым, подкупающим спокойствием. — Выбирай… кому служить будешь. Кто приказал тебе?
— Сребноглав, — угрюмо раздалось в ответ.
Усмешка Огнезора стала еще неприятнее.
— Не повезло тебе, подмастерье, — почти совладав с голосом, продолжил он. — Способности у высокого мастера Сребноглава слабенькие: картинку-то нужную он из памяти твоей вытащит, а вот стереть ее потом — никак не осилит! И к блокировщику идти побоится — очень уж сведения щекотливые… А как еще ему от свидетеля избавиться? Сюда спускайся, — поманил к себе мужчину.
Тот отшатнулся, снова наполняясь подозрением и страхом.
— Память подчищу, — уже почти неслышно от усталости сказал юноша. — Смерти здесь и без тебя много…
Подмастерье приблизился. Огнезору теперь даже не нужно было его касаться — только рядом быть, впитывая чужой ужас, выпивая его вместе с воспоминанием о сегодняшнем сражении. Вот он — долгожданный первый уровень! Хотелось кричать от безумия.
Он стиснул зубы, не давая ускользнуть остаткам выдержки. Осторожно закончил с подмастерьем, дав легкий посыл отправляться восвояси.
Мужчина скрылся, а Огнезор все смотрел в одну точку, с трудом вдыхая разрывающий легкие воздух вместе с кружащими в нем снежинками. Лес тошнотворно плясал перед глазами. Было очень — дьявольски! — холодно…
Откуда-то вновь слышались вопли, угрожающий Лаин крик. На краю сознания выплыла картинка: Леор уцепился в девушку, пытаясь ее удержать, но она выворачивается, ловко двинув противника по носу, и бежит, бежит…
Затем ноги перестали держать, земля угрожающе двинулась навстречу, и Огнезор начал падать, с отвращением представляя себя в грязной кашице из земли, льда и крови, покрывающей камни.
Вместо этого его подхватили теплые женские руки.
— Потерпи, милый, — прошептал самый прекрасный на свете голос, и впервые за этот страшный день юноша по-настоящему улыбнулся.
Глава двадцать первая,
в которой Огнезор и Лая прощаются с ахарами
Лаины руки исцеляли и ласкали, гладили с укоризной и нежностью, смывая снегом, тающим от их жара, запекшуюся кровь, стягивая белым, затянувшимся рубцом края еще недавно опасной раны. Погружая в блаженное, полусонное тепло, из которого так не хотелось возвращаться к тому отвратительному, страшному, что было здесь совсем недавно и за что еще предстоит ответить… Ибо не может такое пройти для человека бесследно. Даже для него — темного мастера с пустой душой…