Темный мир. Забытые боги
Шрифт:
Забравшись в один из тихих, но по-настоящему красивых уголков Дворца, Белка с удовольствием вдохнула аромат ночной прохлады и внимательно прислушалась. Но нет, соглядатаев на этот раз за ней не отправили - Эланна уже поняла, что это бесполезно. Да и хватало сейчас у нее иных проблем, чтобы заниматься всякими глупостями. Хотя, конечно, о второй ипостаси супруги Хозяина Проклятого Леса она до сих пор не подозревала.
Глазастик тоже был занят, пристально наблюдая за многочисленными гостями, так что Белке никто не помешал забраться в эту глушь, чтобы поразмышлять и расслабиться.
Восточное крыло ей понравилось сразу, еще пару ночей назад, когда она впервые выбралась на разведку. Понравилось, конечно же, не тем, что неподалеку отсюда располагались покои Владычицы, а большим количеством
Здесь, на самой окраине лесного массива, удачно прилепившегося к краю высокой скалы, можно было почувствовать настоящий дух этого мира. Именно здесь, у края резко обрывающегося склона, деликатно огороженного невысокими перилами... глядя в бездонную черноту зияющего под ногами ущелья... стоя под раскинувшимся наверху бесконечным черным небом... на открытой всем ветрам небольшой площадке, отделенной от остального Дворца трудноодолимыми лесными дебрями и целой вереницей полных стражи коридоров... можно было не бояться быть обнаруженной. Можно бесстрашно встать на хрупкие каменные перила, высоко поднять голову, забыть о том, что за спиной горят и переливаются разноцветными огнями праздничные гирлянды. А потом раскинуть руки широко в стороны и, прикрыв глаза, сполна насладиться ощущением полнейшей свободы. Почувствовать, как упруго бьются за спиной невидимые крылья. Всей грудью вдохнуть неистовые ветра, свирепо рвущие полотняные занавески. И какое-то время просто помечтать о том, что вся эта красота, все это неожиданно обнаружившееся богатство, вся эта непокоренная бездна, пугающей чернотой зияющая далеко внизу, на самом деле только твоя. Хотя бы на день. На час. Или даже на краткий миг, за который можно успеть умереть и воскреснуть, полететь и разбиться, полюбить и возненавидеть, проснуться и очутиться совсем в иных мирах, иных потоках и ином времени. Времени, когда вокруг властвовали отнюдь не эльфы. Когда мир был совсем юн. Когда не было этих границ и не было никаких преград для вольготно разросшихся деревьям. Когда живущие на Алиаре не знали дворцов, не ведали мрамора. Когда в этих местах, наслаждаясь чистотой и первозданным великолепием, жили и умирали совсем другие Повелители.
Повелители Неба...
Словно в трансе, Белка опасно качнулась вперед, а затем глубоко вдохнула, чувствуя прямо физическую потребность оттолкнуться и полететь. Затем чуть приподняла заострившийся подбородок, на котором проступила упрямая ямочка, напряглась и...
– БЕЛ!
– вдруг раздался со спины испуганный вздох, заставив ее разом очнуться.
– Боги, что ты делаешь?!
Гончая, почувствовав дикое разочарование, с досадой обернулась, одновременно опуская руки.
– Бел...
– дрогнувшим голосом повторил Стрегон, замерев на краю террасы. Встревоженный, обеспокоенный и странно взволнованный, словно действительно поверил в то, что Белка готова прыгнуть.
Она с досадой покачала головой, но, к огромному облегчению воина, все-таки развернулась и ловко соскочила с ограждения.
– Что случилось? Как ты меня нашел?
– Таррэн отправил. А нашел просто - по следу.
– Врешь, у меня его нет.
– Есть, - тихо возразил бывший наемник, отводя глаза.
– Я его чувствую. Поэтому Таррэн отправил именно меня.
Белка заметно нахмурилась.
– И давно это с тобой?
– С самого Посвящения. Но я не знаю, как это вышло.
"Зато я знаю", - мельком подумала она, но почему-то промолчала.
Стрегон неловко помялся. Он вообще не знал, почему вдруг начал ощущать ее присутствие. Что-то словно звало его вперед, заставляло куда-то идти, к чему-то стремиться, спешить. Например, как сегодня, всего полчаса назад, когда лорд Таррэн велел найти и незаметно побыть рядом со своей опасной парой, чтобы она не вздумала рыскать по всему Дворцу в поисках еще одной дирсы. Повинуясь приказу, Стрегон немедленно пошел. Правда, сам еще не зная, где будет ее искать. Шел действительно будто по следу - быстро и уверенно, словно ведомый невидимой нитью. А в итоге пришел сюда. И теперь стоял, растерянный и ошеломленный, неожиданно подтвердив свои
– Присядь, - вздохнула Белка, поняв, что внятного объяснения не дождется.
– Раз уж пришел, гнать обратно не буду. Нарвешься еще на кого.
Стрегон хотел было возразить, что не нарвется, но волк внутри него глухо рыкнул, намекая на то, что в этом случае Вожак их обоих турнет пинком под зад. Поэтому он смолчал, а затем послушно подошел, прислонился к перилам спиной. И, чтобы не смотреть на своего нового Вожака прямо, уставился на собственные сапоги, в которых, надо сказать, не было ничего интересного.
– Как там ушастые?
– тихо спросила Белка, когда молчание откровенно затянулось.
– Еще вопят? Ищут кого?
– Нет. Угомонились, - односложно отозвался он.
– Дирса была одна. Второй я не учуяла.
– Я тоже. Но Нэш считает, что будут другие.
– Нэш всегда был осторожным.
"А ты - нет", - подумал про себя Стрегон, но вслух сказал другое:
– Почему ты ушла? Из-за дирсы?
– Просто надоело, - пожала плечами Гончая.
– Ушастых много, шуму еще больше... не дают нормально прислушаться. А здесь тихо. Можно спокойно поразмыслить над тем, почему эта тварюга на меня не отреагировала.
– Да, я тоже заметил, что с ней что-то не так, - согласился он и умолк.
– Что, тяжко?
– быстро покосилась Гончая.
– Временами, - хрипло ответил Стрегон, имея в виду свою вторую половину.
– Рвется на волю?
– Иногда. Особенно ночью.
– Ничего. Скоро привыкнешь.
Стрегон снова промолчал, упорно изучая рисунок на полу.
Волк из него, как признавали даже Золотые, получился на редкость крупным, мощным и крайне свирепым. Таких, как говорят, среди перевертышей еще не рождалось. Но, с другой стороны, раньше эльфы не привлекали в Охотники полукровок, так что, быть может, дело объяснялось именно происхождением. Как и его закрытость от стаи, которую он мог менять по собственному желанию, необычная сила, потрясающая обучаемость, излишняя вспыльчивость, которую он лишь недавно научился хоть как-то обуздывать. А также белая шкура, почти человеческие глаза и, конечно же, абсолютная нетерпимость чужих приказов.
Лакр, ехидно посмеиваясь, частенько намекал побратиму, что это, дескать, прошлые заслуги в Братстве на нем сказались. Мол, привык быть вожаком. Во всем. От слова до дела. Вот и здесь оно наружу вылезло, так что нечего на зеркало пенять. Но Стрегон чувствовал, что в словах рыжего была лишь доля правды, весьма небольшая и крайне сомнительная. А в действительности с ним происходило нечто очень странное. Потому что волк внутри него оказался необъяснимо разумен. На редкость силен, упрям и почему-то с самых первых минут своей жизни настойчиво пытался одержать верх. Неистово стремился на волю. Куда-то рвался, спешил, безумно злился. Более того, какое-то время назад бывшему полуэльфу даже показалось, что свирепый зверь вполне осознанно старается его уничтожить.
Он говорил на эту тему со своими новыми братьями. Не раз беседовал с Владыками, со Старшими, даже с Широм. Много размышлял. Во многом сомневался. Однако почти все перевертыши в голос утверждали, что внутренний волк у них был, хоть и силен, но все же достаточно мудр, чтобы понимать, что без человека не проживет и дня. Они нашли способ договориться со своими зверьми, как-то поладили, смирились с его присутствием. А Шир припомнил, что и сам когда-то испытывал похожие трудности. Но даже в самый черный день его зверь не пытался убить в себе человека. Тогда как со Стрегоном возникла неожиданная проблема: его волк все никак не желал смиряться, упорно не шел на компромиссы, оставался непримиримым и настойчиво рвался на волю, словно не понимал, что не может быть один. Даже более того: в самый первый миг Обращения, когда сознание наемника вдруг раздвоилось, а перед глазами промелькнули видения кровавой охоты, человек, ошеломленный болью и растерянный таким резким переходом к совершенно иному состоянию, едва не потерял себя. С огромным трудом он удержал память о том, что было раньше. С немалым усилием вспомнил о Братстве, Проклятом Лесе, его Хозяине и... конечно же, о Белке.